Черногория: юбилей в противоречиях
2016-06-03 Дмитрий Королёв
Скупщина Черногории объявила независимость, разорвав Государственный Союз с Сербией 2003-2006 годов, 3 июня 2006 года - и этим она поставила точку в истории Югославии. Провозглашению независимости предшествовал референдум, проведённый 21 мая и оставивший, надо заметить, вопросы. Согласно требованию Евросоюза, для признания независимости нужно было, чтоб за неё проголосовало 55 % от числа избирателей, пришедших на участки (хотя по черногорскому закону достаточно было простого большинства). В итоге, при явке 86,5 % за отделение от Сербии проголосовали 55,6 %, т. е. лишь немногим больше того, что требовалось.
Более того, предварительные данные голосования говорили о 55,3 %, а лидер «юнионистов» Предраг Булатович утверждал, будто за независимость отдали голоса всего 54 %. Оппозиция потребовала пересчёта бюллетеней, но ей в этом отказали.
Референдум расколол черногорское общество. Идея независимости получила однозначное одобрение на побережье Черногории, живущем за счёт интуризма и ориентированном на «западные ценности», а также в древней столице государства Цетинье (а вот в Подгорице до заветных 55 % голосов чуток не дотянули), тогда как горная глубинка проголосовала за сохранение союза с близкой по культуре Сербией. За это более всех выступали сербы, составляющие 30 % населения, зато абсолютную поддержку самостоятельности оказали живущие в Черногории албанцы, босняки и хорваты. Так, например, в самом южном городе страны Ульцинь, где подавляющее большинство имеют албанцы, за независимость отдали голоса 87,6 %. Фактически именно голоса представителей яро настроенных против Сербии нацменьшинств и определили исход волеизъявления в этой бывшей югославской республике.
Показательно злорадство тогдашнего премьер-министра Косово Агима Чеку: «Это последний акт исторической ликвидации Югославии. В этом году Косово последует примеру Черногории». Получается, что отделение Черногории подтолкнуло и косовских албанцев к более решительному сепаратизму. А поскольку косовское самоопределение, проведённое против законов Сербии, создало прецедент для Крыма, то события 2006 года в Черногории опосредованно коснулись и нашей страны.
За и против НАТО
Раскол, заложенный референдумом 2006-го, в общем-то, сохраняется и ныне, получив концентрированное выражение в вопросе о присоединении Черногории к НАТО. За это усиленно ратует нынешняя власть в Подгорице, которая, собственно, вопрос о вступлении в Альянс уже практически решила (19 мая в Брюсселе главы МИД стран НАТО подписали протокол о вступлении Черногории в организацию). Однако такая перспектива вызывает категорическое недовольство огромной части населения, которое выходит на протесты, зачастую переходящие в бои с полицией.
Люди ведь не забыли, как в 1999 году Черногория тоже подвергалась ударам натовцев. В июне прошлого года генсек НАТО Йенс Столтенберг, совершая визит в страну, «выразил сожаление», но не извинился за гибель её мирного населения.
Парламент Черногории 16 сентября 2015 года принял резолюцию за членство в Альянсе - её поддержали 50 депутатов, 26 высказались против, трое воздержались.
Но настроения в обществе совсем иные, хотя соцопросы дают разноречивые цифры - видимо, они не вполне непредвзятые. В прошлом году власть твердила о том, что вступление в НАТО «находит поддержку в обществе». Имеется, однако, майский опрос, по которому за членство в Альянсе выступает 45 % черногорцев, а против него - 55 %, причём 57 % полагают, что такое решение нужно принимать на референдуме, и только четверть опрошенных не видят в этом необходимости.
Премьер Черногории Мило Джуканович уже пообещал натовским партнёрам «активно работать над укреплением поддержки населением страны её членства в НАТО». Читай: «промывка мозгов» населения будет проведена активно и ударно. Мило Джуканович также заметил, что вступление в НАТО проведения референдума не требует - а стало быть, спрашивать народ и реагировать на его протесты никто не собирается. Ратификация протокола от 19 мая с. г. должна занять около года.
Понятно, что с чисто военной точки зрения вступление Черногории в Альянс не имеет никакого значения. На момент обретения независимости в 2006-м Войско Черногории насчитывало 6,5 тыс. чел. Военная реформа предусматривает сократить вооружённые силы до 2,5 тыс. «контрактников». Унаследованные от югославской армии 65 устаревших танков Т-55 были сразу ликвидированы. Также ликвидирована была лёгкая штурмовая авиация - теперь в ВВС числятся одни вертолёты.
После того как Сербия лишилась выхода к морю, Черногории достались ВМС союзного государства, но их радикально сократили. Ныне вроде сохранились лишь 2 фрегата и 2 ракетных катера, хотя и они черногорцам не нужны: ВМС Черногории намерены в будущем заниматься только лишь патрулированием прибрежных вод.
Определённое стратегическое значение имеют как раз военно-морские базы и порты Черногории - Бар и стоянки удобного Которского залива (Бока Которска).
Нужно заметить, что Черногория немедля присоединилась к программе НАТО «Партнёрство ради мира» и направила свой контингент в Афганистан - вряд ли он там был кому-то нужен, но в этой дали погиб один черногорский военнослужащий.
По всей видимости, эта страна интересна Северо-Атлантическому альянсу преимущественно как инструмент давления на Сербию. Теперь Сербия оказывается в плотном натовском кольце, и под полный контроль Альянса переходит порт Бар, через который Сербия осуществляет свою морскую внешнюю торговлю. Кроме того, принятие в НАТО ещё одной славянской страны имеет немалое моральное значение: это, видимо, должно продемонстрировать изоляцию России на Балканах.
Реакция Москвы на «атлантические» поползновения Черногории, естественно, была негативной - с обещанием принятия ответных мер, но и не слишком громкой, учитывая военно-политическую ничтожность без пяти минут члена Альянса и его большую удалённость от российских границ. В России многие воспринимают такой шаг Подгорицы как недружелюбный акт, как предательство, хотя это не совсем так.
В самом деле, со времён Петра I Черногория и Сербия традиционно ориентировались на Россию. Вспомнить хотя бы полуанекдотический эпизод, когда Черногория в 1904 году объявила войну Японии, и озадаченным японским адмиралам пришлось искать на карте нового врага! Но в то же время в среде политической и интеллектуальной элиты указанных стран всегда шла борьба пророссийской и прозападной партий.
За 100 лет изменилось, пожалуй, лишь то, что «пророссийская» партия стала куда более беззубой, более склонной к соглашательству с евроантлантистами. Ну и, конечно же, гранты и поддержка прозападных НПО сильно меняют умонастроения!
Экономика и определяет политику черногорских властей
На наш взгляд, устремление правящих кругов Черногории в НАТО имеет под собою, прежде всего, социально-экономические основания и мотивы. Черногория в бывшей Югославии считалась одной из наиболее отсталых республик, уступая в своём экономическом развитии Словении, Хорватии, Сербии и даже Боснии. Сейчас она по ВВП на душу населения (по ППС - 15 тыс. долл.) немного опережает Сербию и Македонию, уступая лишь Словении и Хорватии, но проблем в экономике хватает.
После обретения независимости национальное хозяйство растёт ни шатко, ни валко. Лишь в первые два года был отмечен мощный рост - по 7,5 %. Но затем была рецессия в 2009 году (минус 5,7 %), повторившаяся в 2012-м (минус 2,5 %). В 2013-15 годах среднегодовой прирост составил 2,7 %. В 2014 году отрицательное сальдо торговли товарами и услугами равнялось 0,91 млрд. долл., или половину от экспорта страны. И это, между прочим, - большой прогресс, ибо в 2007-м соответствующие показатели составили 1,5 млрд. долл., или 100 % национального экспорта!
Соответственно, государственный долг с 40,7 % ВВП в 2010 году вырос в прошлом году до 66,4 % ВВП. Можно сделать вывод, что эта страна экономически очень зависима от заграницы, и если в плане турпотока и недвижимости ей крайне важна дружба с Россией, то в её торговле доля нашего восточного соседа ничтожна.
Главная беда: огромная безработица, которая почти все годы независимости устойчиво находится на уровне 16-19 %. Вдобавок, такая типичная для бывших соцстран проблема, как коррупция. Недовольство населения своим экономическим положением и внутренней политикой правительства переплетается с возмущением внешним курсом властей на вступление в НАТО, порождая бурные акции протеста.
Очевидно поэтому, что рвение руководства Черногории в евроатлантические структуры обусловлено потребностью опереться на поддержку Запада. Лидеры ЕС и НАТО привычно нахваливают Черногорию за её «успехи», одновременно заявляя о необходимости «продолжать реформы». То бишь: так держать, господа, мы поможем!
М. Джуканович (род. 1962), руководящий Черногорией как премьер-министр и президент с малыми перерывами уже почти четверть века, относится к той породе политиков, которых в нашей стране когда-то называли метким словом «коммутант». Сын видного члена партии, Джуканович вступил в Союз коммунистов Югославии ещё в школе, а в 26 лет уже занял место в ЦК СКЮ! Затем молодой карьерист - при поддержке, к слову, Слободана Милошевича - совершил в своей республике т. н. «антибюрократическую революцию» и стал доминировать в её политической жизни.
Стремление к власти поставило Джукановича в оппозицию к Милошевичу и к Сербии, что «разрывало» союзное государство и, в свою очередь, обусловливало ориентацию черногорского лидера на ЕС и НАТО. Поразительное дело: государство Югославия ещё существовало, однако Черногория уже отказалась от его валюты - динара, перейдя сначала к немецкой марке, а затем к евро. То есть, было надорвано экономическое единство республик, что сделало неминуемым и их политический разрыв, оформившийся - по инициативе премьера Джукановича - в 2006 году.
Уже в конце 90-х Демократическая партия социалистов Черногории - партия Джукановича, преобразованная в 1990 году из компартии, - раскололась, причём против Мило Джукановича выступил его же бывший соратник Момир Булатович, первый президент Черногории (1990-98), поддерживавший политику Милошевича. В результате раскола возникла оппозиционная Социалистическая народная партия Черногории - левая социал-демократическая и «просербская», выступающая против членства в НАТО. Впрочем, евроинтеграцию поддерживает и она. Это соответствует запросам в обществе - около половины жителей за вступление в Евросоюз, число же противников этого раза в три меньше (многие люди к этому просто безразличны).
Сегодняшний политический кризис привёл к тому, что с правящей партией порвал её давний союзник - Социал-демократическая партия Черногории. И вот 19 мая Скупщина сместила с поста спикера лидера «эсдэков» Ранко Кривокапича, который, уходя, пригрозил, что «из-за плохой экономической политики в стране возможны беспорядки и нестабильность». В сентябре должны пройти выборы в парламент, так что в стране ожидается жаркий политический сезон.
Выборы в Черногории проходят по пропорциональной системе; порог - 3 %, но для партий нацменьшинств он понижен до 0,35-0,7 %. Судя по опросам, первой опять станет Демпартия социалистов, оппозицию ей возглавят просербские правые.
«Геть от Белграда!»
Каждый, кто бывал в Черногории, подтвердит, что это удивительно красивая страна. А вот народ в ней проживает своеобразный. Черногорцы имеют репутацию отъявленных лентяев, причём сами они на это обвинение не обижаются, относятся к нему с юмором. Местный фольклор полон шуток на указанную тему, типа «Десяти заповедей черногорца» («Возлюби кровать свою, как самого себя», и т. д.). И при этом черногорцы приветливы, гостеприимны, отличаются чувством достоинства.
Черногорцы и сербы - народы «одного корня», отличия которых обусловлены относительной природно-географической изоляцией Черногории и тем, что для сербов в старину главным занятием являлось земледелие, тогда как для черногорцев - скотоводство. Этноним «черногорцы» появился в конце XIV столетия.
Сербы, хорваты, черногорцы и мусульмане-босняки говорят на одном языке - сербо-хорватском - с некоторыми диалектными различиями (скажем, черногорцы употребляют немало слов, позаимствованных из итальянского). Ныне эти различия всячески «раздуваются» на высоком государственном уровне с целью обособить самостоятельные хорватский, боснийский и черногорский языки. До 2007 года государственным языком в Черногории считался сербохорватский, но конституция 2007 года утвердила таковым черногорский язык, для которого - в отличие от хорватского и боснийского - до сих пор даже не установлен литературный стандарт!
И до сих больше половины жителей страны считают родным сербохорватский язык. Правда, доля тех, для кого родной язык именно черногорский, неуклонно растёт: по переписи 2003 года их было 22 %, а по переписи 2011 года - уже 37 %.
Орудием «вестернизации», направления нации по пути «евроатлантизма» служит и письменность. Конституция Черногории в соответствии с национальными традициями утверждает равноправие кириллицы и латиницы, однако вытеснение первой второй фактически поощряется государством. Сайты госструктур либо ставят латиницу на первый план, либо не используют кириллицу вообще, а военных обязали писать только латиницей. Автору этих строк посчастливилось побывать в Черногории в 2007 году, и уже тогда на улицах и т.п. превалировала латиница.
Впрочем, вуковица (сербский вариант кириллицы, названный так в честь Вука Караджича, создателя сербской азбуки) «выходит из моды» и в самой Сербии, так же стремящейся «в Европу». Причём политологи отмечают, что определённые «алфавитные пристрастия» чётко определяются политической позицией. Партии и массмедиа «пророссийской» и консервативной ориентации отдают предпочтение вуковице, а вот либералы и «западники» полностью перешли на латиницу. Ею всё больше пользуется молодёжь - и, соответственно, рассчитанные на неё сайты.
По опросу 2014 года, в Сербии только латиницей пишут 47 % жителей (57 % среди пользователей Интернета, 65 % среди молодёжи), только кириллицей - лишь 36 % (29 % среди пользователей Интернета, 18 % среди молодёжи). При этом латиница в ещё большей мере преобладает в Белграде и в Воеводине, а кириллица доминирует только в сельских, консервативных районах востока и юга страны.
Стремление правящих кругов Черногории отмежеваться от Сербии проявилось и в государственной символике. Принятый в 2004 году флаг - красное полотнище с золотой каймой и гербом, изображающим золотого двуглавого орла, - вовсе не является историческим флагом Черногории. Похожий, но не совсем такой флаг был у Княжества Черногории 1852-1910 годов, а вот флаг Королевства Черногория 1910-18 годов имел ту же расцветку, что и сербский: красный-синий-белый сверху вниз - с двуглавым орлом. Оттого сторонники сохранения тесных связей с Сербией в знак протеста против чуждой им символики продолжают вывешивать свой «триколор».
Дремлющие «этнические бомбы»?
То обстоятельство, что каждый третий гражданин Черногории - этнический серб, делает проведение политики вытеснения всего сербского достаточно опасным делом. Протесты у сербов вызвало в своё время намерение властей заменить в их школах обучение сербскому языку на преподавание идеологически создаваемого черногорского языка. Конституция Черногории гарантирует официальный статус языкам меньшинств - сербскому, хорватскому, боснийскому и албанскому, - однако власть нередко пытается урезать языковые права указанных национальностей.
Согласно переписи 2011 года, в Черногории проживает 12,5 % «босняков» и «славян-мусульман», 5 % албанцев, по 1 % цыган и хорватов. Православных - 74 %, мусульман - 20 % (эту религию исповедуют не только босняки и в большинстве своём албанцы, но и часть черногорцев), католиков - 3,5 %, атеистов - 1,3 %.
Албанцы преобладают, как указывалось выше, в Ульцине, а также в городке Тузи в районе Подгорицы, на границе с Албанией. Власть изначально заигрывала с ними, используя в своих интересах их антисербские настроения, однако албанская община потенциально опасна для существующего государства не только в силу раздувания в соседней стране идеи «Великой Албании», но и потому, что албанцы наименее благополучны в социально-экономическом отношении. Среди них выше уровень безработицы (и так высокий в Черногории!), они нередко сталкиваются с дискриминацией при приёме на работу в государственные учреждения. Год назад в Тиране был опубликован аналитический доклад, в котором утверждалось, что 75 % албанцев Черногории недовольны своим положением, 82 % албанцев полагают, что правительство не развивает самоуправление в местах их компактного проживания.
С другой стороны, бизнес Албании осуществляет растущую экспансию в Черногорию; даже, как сообщает пресса, албанцы скупают недвижимость у россиян, которые чувствуют себя всё более неуютно в некогда братской стране. Все эти факторы говорят о том, что в случае политической дестабилизации Черногории есть угроза повторения в отдельных её районах «македонского сценария».
«Славяне-мусульмане» составляют почти 100 % населения в муниципалитете Рожае в восточном выступе территории страны, граничащем с неспокойным Косово.
Ещё недавно, кстати, у Черногории имелся территориальный спор с Боснией и Герцеговиной. Предметом его послужило село Суторина на побережье, граничащее с Хорватией и Боснией. Суторина была закреплена за Черногорией в 1947 году, но в 2006-м боснийцы поставили вопрос о её возвращении им. Для них это серьёзный вопрос экономики, политики и национального престижа, если учесть, что у Боснии есть лишь символический выход к морю, не обеспеченный портом и т. п. И лишь после того как на Боснию надавили США, она в 2015 году отказалась от претензий.