Я творю мир. Круг III. Часть 17. Пространство человеческой деятельности

2016-03-12 Валерий Суханов

В самых общих чертах я получил ответ на свой вопрос, - или я схватываю в едином образе изначально всё пространство трудящихся, - или влачу жалкое существование абстрактного индивида. Именно это пространство будет категорией, поскольку активно, поскольку именно в нём, независимо от цвета кожи, разреза глаз, роста, веса, профессии, в каждом человеке живёт противоречие между его изначальной универсальностью и миром частной собственности, в который он брошен судьбой. И в каждом человеке это противоречие настоятельно требует разрешения.

Но в частностях оставалось ещё много неясного. Как родится этот образ, скажем, у фрезеровщика? Как в отфрезированной детали рабочий увидит свою универсальную природу, а значит и то пространство, чистый образ которого должен предшествовать любой его деятельности? Ведь даже идеальная деталь - чертёж - не есть образ всего пространства, категория. Как в деятельности с отдельной, единичной вещью обнаружить всю свою природу?

Ведь тем ребятам, которые сейчас выбежали на улицу, это пространство себя пока, увы, закрыто. И, боюсь, что не откроется никогда. Потому они и не осознают, что делают. Они все в плену, как сказал бы Кант, эмпирического созерцания. Эмоции являются основанием их деятельности. Просто активная деятельность ещё не есть активная человеческая деятельность. Но как открыть человеку дверь в своё пространство?

Как ты думаешь, Карл, а были ли в истории такие люди, которые бы смогли, минуя Канта и Гегеля, открыть эту заветную дверь?, - спросил я.
Думаю, что были. И есть.

В это время за моим столиком неожиданно возникли ещё два бородача.

Фидель. Че, - представились они.
Ты спрашиваешь, Валера, можно ли сотворить образ пространства, не прозябая в библиотеке? - спросил Че.
Да.
Тогда я расскажу тебе, как это было со мной. Когда я рос, то очень много занимался спортом, дабы победить астму, которой заболел в двухлетнем возрасте. Вообще спорт был у нас, в Аргентине, популярен, - я играл в футбол, гонял на велосипеде, плавал. Книги я, конечно, тоже читал. И стихи писал. Но практическая деятельность привлекала меня значительно больше. Не знаю, что из этого повлияло на выбор профессии, но я захотел стать врачом, т.к. понимал, что смогу приносить пользу наибольшему числу людей. Мне и в спорте больше нравился не сам результат, а та открытость сердец, то единство, которое возникает в процессе игры, соревнования. Уже заканчивая медицинский институт, мы вместе с другом сели на мотоцикл и объехали всю Латинскую Америку. У нас была горстка монет в кармане и неодолимое желание встреч с новыми людьми. Я специализировался по кожным заболеваниям, поэтому и маршрут свой мы проложили от лепрозория к лепрозорию. Там и отъедались. Освоение физического пространства совпало с освоением духовного пространства человека, потому что мы были вовсе не гастролёрами, - в лепрозориях работали, лечили людей, и не только лекарствами. Мы создавали условия, чтобы больные почувствовали себя здоровыми, даже футбольную команду организовали. Деньги я берёг, чтобы купить подарок любимой девушке, но... отдал их погибающей с голода семье, которую выгнали с исконных земель предприниматели. Дух всего латиноамериканского народа вошёл в меня единым, чистым пространством, определяя все мои последующие действия и поступки. Я стал революционером и в Мексике подружился с Фиделем. Это чувство духа своего народа сродни религиозному, но оно шире и глубже, поскольку «свой народ» - для меня и для Фиделя - это все угнетённые, которым мир частной собственности наглухо закрыл путь к себе.
Вот видишь, Валера, - сказал Маркс, - Че на практике решил ту проблему, которую поставил Кант. Ведь у Канта образ пространства всегда предшествует созерцанию, т.е. задан априорно. И основной аргумент в пользу этого в том, что опыт всегда не завершён, а категория пространства - это всеобщая схема деятельности созерцания. Как можно вывести всеобщее из частного, незавершённого опыта? Но Че сумел создать образ пространства именно как всеобщей схемы, объехав лишь только один континент. Почему? Да всё очень просто - он сумел зафиксировать противоречие, рождающее категорию пространства, здесь и сейчас, в нашем реальном человеческом мире, - противоречие между трудом и капиталом. Противоречие, представленное во время поездки отчаянных мотоциклистов в виде беспросветной нужды всего трудящегося латиноамериканского народа, с одной стороны; - и жирными боссами-латифундистами, с другой. Че даже последние деньги отдал нищей семье, - настолько остро это противоречие овладело всем его существом. И пока ещё на уровне чувств Че увидел всеобщность этого противоречия. Так родилось пространство борьбы. Абсолютно чистое.
Получается, пространство родилось только за счёт активности самих дерзких мотоциклистов?
Да, Валера, и здесь мы попадаем в позицию Фихте, потому этот немецкий мыслитель тебе так и близок. Всеобщее нам открывается лишь в той степени, в какой активен ты сам. Все определения объекта без остатка доступны активности субъекта и воспроизводятся в её формах. Потому Че и не «затормозил», сделав вместе со своими героическими друзьями революцию на Кубе. Ему нужно было дальше творить мир в Анголе, Боливии. Исходное противоречие било набатом в его сердце...