Я творю мир (философско-педагогическое эссе). Ч.2. Так где же прячется истина?

2015-11-13 Валерий Суханов

Глаза Милы сияли. И я понимал отчего. Это было сияние самой истины, приготовившей нам немало сюрпризов. Это и было то самое «больше», секрет возникновения, проявления и развития которого пытался выявить Платон и я вместе с ним.

Одев красную тунику, Мила изъявила желание прогуляться. Мы с Платоном не препятствовали, нам было даже интересно, сумеем ли мы вычленить в чистом виде сюрприз Милы до того, как она нам его преподнесет. Мила вышла в коридор, и за стеной раздался женский смех. Интересно, я же еще никого не творил, а подруги уже нарисовались. Но, очевидно, Мила решила не отвлекать меня от важной беседы и начала потихоньку сама создавать этот мир. Ну что же, ей и карты в руки, ведь Мила - я сам. А у нас есть дела поважнее, чем Милины подруги или, как сказал Платон, гетеры.

Итак, Платон не лукавил, когда сказал, что запутался в понимании истины. Но при этом он, как мудрый человек, четко обозначил поле поиска, где прячется истина. Это произошло по одной простой причине - Эрот озарял наш поиск. Бог любви явился нам сначала в виде девушки в белом платье, потом обрел обличье мудреца, который тут же понял, что даже он, с высоким лбом, убеленный сединами, не есть собственная форма истины; в чем она заключается, он не знал, но интуитивно осознал, что истина вовсе не в одном моменте тождества мыслимого и сотворенного, или, по его словам, тождества мышления и бытия, а истина - во всей цепочке движения этого тождества. Истина - это процесс, процесс изменения чистой формы тождества в нечистую, но столь приятную для взора и удивительную для духа. Понять закон этого изменения и есть найти собственную форму истины, разума. Чем мы и занялись в нашей второй беседе.

Валерий, прости, я невольно подслушал твои мысли. Есть у меня такой дар. Ты правильно схватил направление движения истины - в сторону, где образуется вещь, «приятная для взора и удивительная для духа».
Совершенно верно.
Но, согласись, это образ скорее поэтический, нежели философский.
Согласен.
И в то же время, это хороший образ, несмотря на то, что раньше я рассказывал тебе о философах, которые выкалывали глаза, чтобы лучше видеть истину.
Ты хочешь сказать, любезный Платон, что есть не только внешнее, но и внутреннее зрение?
Да.
Но благодаря чему можно увидеть мир, если нет глаз?
А ты как сам думаешь?
Благодаря слову.
Но и слова бывают разные.
Совершенно верно.
Тогда почему же, все-таки словом увидишь больше?
Словами можно описать весь мир, глаза ограничены пределом видимости.
Действительно, как я раньше об этом не подумал.
Вот, например, Мила вышла, по твоему унылому виду я вижу, что ты уже скучаешь, но даже, если бы я не смотрел на тебя, понял это по твоим ответам.
Вот как!
И даже по этому «вот как!» я почувствовал, как поднялось твое настроение, а ведь зашел лишь разговор о Миле. Ее самой здесь нет. Такие чудеса творит слово.
То есть ты хочешь сказать, Платон, что саму цель движения истины - «приятный для взора» - нужно выразить словом.
Именно это я и хочу сказать.
Но как это сделать?
Давай уточним, что мы имеем ввиду под внутренним зрением, тогда и поймем, что будет приятно такому взору.
Давай.
Тогда попробуй описать словом, почему Мила в легком белом платье была так приятна взору.
Я понял тебя, Платон, ты хочешь спросить, какой образ сотворила Мила, благодаря своему наряду?
Да.
Ну, я уже говорил, но повторюсь - образ легкости, ненавязчивости, абсолютного единства со мной как духа.
Те есть, ты хочешь сказать, что благодаря этому чудесному явлению возник образ абсолютно тождественный тебе, даже лезвия не просунешь?
Спасибо, Платон, ты нашел верное сравнение.
Но как ты думаешь, Валерий, за счет чего возник этот образ, ведь Мила все-таки Женщина?
Думаю за счет абсолютной противоположности моему мужскому началу.
Ты правильно думаешь.
Я интуитивно чувствую, что противоположности притягиваются, но здесь получается, что абсолютные противоположности тождественны?
Совершенно верно.
То есть, ты хочешь сказать, что истинное тождество только то, которое способно обернуться противоречием?
Да.

Здесь мы сделали паузу. Было о чем подумать. Получается, что Мила опять опередила нас со своим сюрпризом, убежав к гетерам. И я впервые ощутил на себе величайшее напряжение собственной формы истины - противоречия. Захотелось бросить мудрую беседу, выбежать в коридор, растолкать девчонок, схватить Милу за руку и любить, любить ее до изнеможения... Но чистая форма вдруг шепнула мне: «Не бегай за ней, сама придет, она пока еще мудрее тебя». «Почему?», - я включился во внутренний диалог. «Уней чистая форма врожденная, а ты меня только сейчас обнаружил». Получается, что четвертое, что я сотворил после Женщины, чая и Платона, была собственная форма истины, разума, творчества - противоречие.