И все-таки Вечный революционер
2015-05-28 Василий Пихорович
От редакции. Эта статья была написана к 150-летнему юбилею Вечного революционера – Ивана Франко. В современной украинской идеологии образ этой личности настолько искажён, что современная публика очень удивилась бы, узнав, кем он был на самом деле – например, его отношение к украинскому патриотизму. Но, в отличие от патриотов, прогрессивно-мыслящие люди просто обязаны ознакомится с мировоззрением Ивана Яковлевича Франко.
150-летие со дня рождения Ивана Франко официальная Украина отмечала без особого энтузиазма. Конечно, была создана положенная в таких случаях комиссия по подготовке. В средствах массовой информации в течение полугода до даты и недели две после нее время от времени упоминали это имя, много говорили о том, что, наконец-то, поэту воздадут положенные ему почести, намекая тем самым, что при советской власти его имя если и не порицалось, то уж точно почиталось не так достойно, как будет почитаться сейчас, когда Украина стала самостоятельным государством, о чем будто бы только и мечтал юбиляр. Чаще всего говорилось о том, что к 150-летию будут изданы сочинения великого писателя в ста томах. Это был и в самом деле козырь. Ведь при советской власти имелись только собрания сочинений Ивана Франко в 20-ти и в 50-ти томах. Правда, поближе к дате о стотомнике говорить как-то перестали. Видимо, говорить о том, что в Советском Союзе делалось плохо, все-таки легче, чем сделать лучше. Впрочем, что там говорить о стотомнике, если даже обещание газифицировать к юбилею родное село писателя власти оказались не в состоянии выполнить: к селу газ подвели, но к хатам не успели. Говорят, деньги на газификацию поступили не полностью. Видимо, где-то растеклись по бездонным чиновничьим карманам.
Примечательно, что в день юбилея по национальному радио транслировали запись «Украденного счастья» еще сталинских времен. Ничего лучшего, надо полагать, не оказалось. Сложно представить более красноречивое свидетельство того, как и когда относились на Украине к наследию Франко. Излишне говорить, что невозможно сравнивать тиражи произведений Ивана Франко, изданных при социализме, и появившихся за последние пятнадцать лет. Вряд ли я ошибусь, если предположу, что тогда хоть какая-нибудь книжка Франко была в каждой семье на Украине - в каждой квартире, в каждой сельской хате. Сегодня гораздо легче представить семьи, в которых вообще нет никаких книг, что было абсолютно невозможно в советские времена: хоть малюсенькая библиотека была у всех. При социализме существовала органическая потребность в культуре, а Франко был необходимой частью культуры. Поэтому он так естественен для социализма.
В подтверждение этого, могущего показаться несколько заидеологизированным, тезиса хочу сослаться на более чем бесспорный источник: сайт ЮНЕСКО, на котором к 150-летию великого писателя была опубликована информационная справка, в которой говорилось о том, что Франко «является основателем социалистического движения на Украине». Это обстоятельство привело в бешенство украинских антикоммунистов. Ведь буквально накануне, во время визита Генерального директора ЮНЕСКО Коичиро Мисуру в Киев Дмытро Павлычко убеждал его издать на английском языке сочинения Ивана Франко, «в которых осуждается коммунистическая идеология» (имеется в виду подготовленая самим Павлычко "Хрестоматия политологических статей" Ивана Франко, изданная в 2006 году под названием "Будівничий української державності")[1], и тот вроде бы соглашался. А тут на тебе! Украинские власти даже с просьбой обратились в ЮНЕСКО, чтобы убрать эту крамолу. Они ведь так стараются перед мировой общественностью доказать, что они «свои», буржуинские, а эта самая «общественность» такую вот свинью подсунула! Назвала Ивана Франко основателем социалистического движения на Украине в то время, как власть всеми силами стареется доказать, что он был антикоммунистом и националистом.
Но кем был Франко на самом деле? Вопрос этот далеко не так прост, как могло бы показаться. Тот факт, что в молодости он был революционером, социалистом и очень активным популяризатором марксизма, настолько бесспорен, что опровергать его никто не решается, этот факт даже замолчать невозможно.
В 1877 г. Франко был арестован и проходил по делу против социалистов вместе с М. Павлыком и О. Терлецким. Фактически это был один из первых процессов против социалистов на территории Австро-Венгрии. Обвиняемые на суде не особо отрицали свои симпатии к социалистическим идеям, хотя с марксизмом к этому времени был знаком только Остап Терлецкий.
Франко знакомится с марксистской литературой в 1878 году, он переводит на украинский язык 24 главу «Капитала» и некоторые главы «Анти-Дюринга», пишет предисловие для издания этих работ отдельной брошюрой.
В этом году он пишет ряд художественных рассказов, предназначенных исключительно для пропаганды социалистических идей. Например, «Моя встреча с Олексой».[2]
В конце 1878 года Франко становится редактором газеты львовских печатников «Праця», которую он превращает в первую классовую рабочую газету на Украине.
В том же году И.Франко вместе со своим другом М. Павлыком начинает издавать во Львове журнал «Громадський друг» (лучше всего это название наверное будет перевести как «Друг народа»). После запрета этот журнал выходил под названиями «Дзвiн» (Колокол), а потом - «Молот». Это издание сразу противопоставило себя как ориентированным на русский царизм «москвофилам», с их органом - газетой «Слово», так и так называемым «народовцям» (журнал «Правда»), которые склонялись больше к Австро-Венгрии. М. Павлык и И.Франко открыто проповедовали в журнале идеи революции, решительно разоблачали существующие порядки, знакомили читателей с идеями социализма. В то же время Франко предпринял издание серии брошюр «Дрiбна бібліотека» (Маленькая библиотека), целью которой было знакомство широкого украиноязычного читателя с лучшими сочинениями мировой художественной литературы, с достижениями естествознания, а также с экономическими идеями марксизма. В течение 1878-1890 г.г. вышло 14 книжек из этой серии.
В 1880 году Иван Франко участвует в написании «программы галицких социалистов», в которой нашли отражение идеи Маркса и Лассаля. В этом время Франко создает большинство из стихотворений, которые позже войдут в его первую книгу поэзий «З вершин і низин» под красноречивой рубрикой «Думы пролетария»[3] http://www.franko.lviv.ua/ifranko/franko/zbirka1.html , и где будет изложена целая революционная социалистическая программа.
В 1880-81 годах Иван Франко пишет повесть «Борислав смеется». Вполне возможно, что это было вообще первое в мировой художественной литературе произведение об организованной экономической борьбе рабочих. Эта повесть о жизни рабочих галицийских нефтепромыслов и вспыхнувшей там забастовке появилась на два года раньше известного романа Эмиля Золя о тяжелой судьбе французских шахтеров «Жерминаль» и романа Минны Каутской «Старые и новые». При этом, к «Борислав смеется» вряд ли можно предъявить претензии в искусственности образов и нарочитой, неорганичной тенденциозности, которые Энгельс предъявил к роману Минны Каутской[4]. «Борислав смеется», как и роман Золя, далеко пережил свое время.
В октябре 1890 года по инициативе Ивана Франко и Михаила Павлыка была создана «Русько-українська радикальна партія» (РУРП), которая по совету Михаила Драгоманова стала на позиции «научного социализма». Слово «Руська» в названии партии поначалу означало не «русская»; русинами тогда именовали себя украинцы на Галичине, но позже сам Франко именует партию «українсько-російською"[5], то есть украинско-русской. Нужно отметить, что это была первая политическая партия на территории Украины.
В 1890-1891 году Франко знакомится с М. Коцюбинским и Л. Украинкой - самыми выдающимися на то время украинскими писателями, которые в свою очередь были очень близки к революционному движению. О Коцюбинском Ленин так и говорил, что это «самый близкий к большевикам писатель». Леся Украинка перевела «Манифест коммунистической партии» Маркса и Энгельса на украинский язык, сотрудничала с марксистскими изданиями, в том числе и переводила для них произведения Франко.
В 1892 году состоялся четвертый арест Франко и судебный процесс над И.Франко и М.Павлыком за попытку издать работу Ф.Энгельса «Развитие социализма от утопии к науке». С точкой зрения властей полностью солидаризовались и тогдашние предшественники украинских националистов, которые в это время отказались принять писателя в состав «Просвиты», и Научного общества имени ТарасаШевченко. К слову сказать, Ивана Франко уже до этого дважды исключали из общества «Просвита» (первый раз в 1877 году в связи с арестом по подозрению в принадлежности к социалистическому кружку и в 1886 году).
Все это так, говорят украинские националисты, но это все были «ошибки молодости». В начале 90-х годов Франко, говорят они, отходит от марксизма и социализма и становится националистом.
И действительно, в 1893 году И. Франко публично заявляет о своем отречении от социалистических убеждений, поскольку они, как он выразился, хоть и правильны, но несвоевременны для Галичины с ее по преимуществу крестьянским населением[6], и объявляет себя национально-украинским радикалом.
Но австрийская полиция считает, что все это - лишь маскировка с целью получить место во Львовском университете[7]. Исходя из этого, власти так и не утвердили решение профессорской коллегии Львовского университета о предоставлении Ивану Франко места приват-доцента.
Надо признать, что полиция оказалась права. Франко не собирался рвать с социализмом.
В декабре 1896 года уже русская полиция получает донесение от своих агентов, что Франко во время своего пребывания в Вене выступал с речами на собраниях немецких социал-демократов, «сочувственно отзывался о русских товарищах по идее» и участвовал в специальном закрытом собрании русских социал-демократов.[8] В 1896 году было принято решение о превращении РУРП в социал-демократическую партию. Это решение подписал и Франко, но проект так и не был реализован.
Но когда в 1899 году из РУРП окончательно вышло ее марксистское крыло (в основном, это была молодежь), провозгласившее создание Украинской социал-демократической партии Галичины и Буковины, Франко был не с ними. Он с другой частью радикалов присоединился к Национально-демократической партии, которую возглавлял М.Грушевский, правда, вскоре отошел и от нее.
Первые серьезные недоразумения между Франко и молодым поколением украинских революционеров возникают, пожалуй, в 1897 году, когда завязывается полемика между Иваном Франко и Лесей Украинкой[9]. Леся Украинка отстаивает точку зрения первостепенности именно социалистических задач, Франко же считает, что национальные задачи важнее, а социалистические - производные от них. Леся Украинка в очень резкой форме возражает против рекомендаций Ивана Франко перенести опыт галицких радикалов на русскую почву, возмущена фразой, из которой можно было понять, что Желябов, Кибальчич и другие герои-народники украинского происхождения будто бы напрасно отдали свои жизни в борьбе за общерусскую свободу, обвинила Франко в непонимании ситуации в России. Франко пришлось оправдываться, притом оправдания выглядели не очень убедительно, хотя форму ответа он выбрал самую выгодную - обвинил поэтессу в неточном цитировании и в извращении его мыслей.
В том же 1897 году в журнале „Життэ i слово" (Жизнь и слово) появляется статья «Социализм и социал-демократия», которую сегодня используют как главнейший аргумент в пользу того, что Франко якобы стал яростным противником Маркса. Статья и в самом деле представляет собой подробное собрание критических выпадов в адрес Маркса и Энгельса, а особенно в адрес немецких социал-демократов - притом выпадов отнюдь не конструктивных, если не сказать, злобных и, скажем так, не всегда обоснованных. Что касается претензий к теории марксизма, то они не содержат в себе ничего оригинального по сравнению с таковыми у Дюринга, а вот обвинения по части как будто бы проистекающих из этой теории тактических решений весьма оригинальны.
Приведу только один пассаж. Из Теории Маркса будто бы вытекает, что «не нужна ежедневная экономическая борьба между эксплуататором и эксплуатируемым, не нужна солидарность между людьми, не нужно ничего такого! Достаточно будет, когда рабочие будут голосовать за депутатов, которые называют себя социалистами, когда число депутатов увеличится так, что получится большинство в парламенте, а тогда парламент декретирует коллективизм или там коммунизм государственный, и все эксплуататоры спокойненько подчинятся постановлению парламента. Они не посмеют стремиться даже к малейшему сопротивлению, потому что их число, по закону капиталистической концентрации уменьшится бесконечно»[10].
Правда странноватый какой-то „марксизм"? Больше похоже на Зюганова или Симоненко, чем на Маркса. Да и критика тут звучит явно не справа, как удобно было бы антикоммунистам, а слева! Что касается современных антикоммунистов, которые используют эту статью, то с ними все ясно: им все равно, с какой стороны идет критика, лишь бы доказать, что Франко был против Маркса.
Но как быть с самим Франко: неужели он и на самом деле был левее Маркса и марксистов и упрекал Маркса за то, что тот будто бы не понимал, что без насилия переход к социализму невозможен?
Загадка разгадывается очень просто. Франко никогда не писал этой статьи. Это всего лишь пересказ вышедшей в 1896 году на французском языке брошюры некоего В.Черкезова, который, в свою очередь, собрал все аргументы против Маркса, бывшие тогда в ходу у французских социалистов - прудонистов. Франко считал, что читателям „Життэ i слово" будет полезно познакомиться с этими аргументами, хотя сам он не только не присоединяется к мыслям автора, а специально указывает, что у него нет возможности проконтролировать даже то, не „высосаны ли из пальца" приведенные в брошюре цифры и цитаты[11].
Но буквально через пару лет Франко выдвигает и собственные возражения против социал-демократии и (пока косвенно) против Маркса. В 1899 году он публикует рецензию на книжку Фаресова „Народники и марксисты", которая вышла в Санкт-Петербурге в 1899 году[12].
Франко очень огорчен тем, что „немецкий социал-демократизм, перенесенный на русскую почву работами Плеханова, Струве, Туган-Барановского и др., приобрел себе много сторонников среди молодежи и даже вообще образованной публики". Особенно его удивляет, что это происходит тогда, когда марксизм „и с точки зрения своих научных основ и с точки зрения своей политики как партия в Европе близок к банкротству". Особенно огорчает писателя, что „на эту доктрину ловится в значительной части более горячая украинская молодежь, хотя социал-демократизм относится враждебно как против всяческих проявлений общественной самодеятельности и децентрализации, так и против национального украинского движения..."
Статья эта представляет собой с начала до конца одно сплошное недоразумение. Разумеется, что марксизм в исполнении Струве и Туган-Барановского (оба впоследствии стали кадетами, Туган-Барановский потом был министром финансов в правительстве Центральной Рады; Струве был членом правительства Врангеля) не вызывал особых симпатий. Не только у Франко, но и у Ленина. Плеханов в этой компании оказался по совершенно непонятным причинам: с этими людьми он не имел никогда ничего общего.
В этой статье Франко обнаруживает совершенно нехарактерную для него небрежность в обращении с материалом. Он утверждает, что социал-демократы в России „тешатся ласками цензуры" и называет в качестве органов социал-демократии журналы „Новое слово", „Научное обозрение", „Начало". На самом деле „Начало" и „Новое слово" к этому времени были закрыты царским правительством и говорить в отношении их о каких-то „ласках цензуры" было, как минимум, неуместно, а „Научное обозрение" никогда органом социал-демократиии не было, хотя там и на самом деле изредка печатались Плеханов, Засулич, Ленин. Но Ленин печатался и в словаре Брокгауза и Ефрона. Нельзя же его из-за этого называть органом социал-демократии.
Не говоря уж о том, что с 1898 года социал-демократами себя именовала совершенно другая группа людей, которые к легальным марксистам относились резко отрицательно и которые вскоре провозгласят принципы, ровно противоположные тем, которые приписывает русским социал-демократам Франко, включая лозунг самоопределения наций вплоть до отделения, который украинские националисты по обе стороны Збруча не решались произносить вслух вплоть до Октября 1917 года, да и сам Франко провозглашал этот лозунг открыто только в конце 70-х начале 80-х, то есть тогда, когда еще был пропагандистом марксизма.
Но самое занимательное даже не то, что Франко обнаружил полное непонимание того, что собой представляло на то время русское социал-демократическое движение, а то, что он попытался противопоставить ему в качестве альтернативы. Единственным борцом против марксистов, которые, мол, „приветствуют сконцентрированный капитал", „пролетаризацию крестьянства", он объявляет некоего Д.Левитского, организовавшего в Херсонской губернии ряд „хлеборобских артелей", в которых он видел „средство предотвращения капитализма". На самом деле, эти артели не только не „предотвращали капитализм" на селе, а на оборот, „способствовали только дифференциации крестьянства и быстро распались"[13]. Последняя цитата взята из комментария к статье, которую вынужден был дать редактор сборника, вообще-то призванного показать, что Франко был прав, а марксисты не правы.
С какой стороны не взять, эта статья представляется весьма неудачной и продиктована она, скорее предвзятым отношением к социал-демократии и марксизму, чем пониманием предмета, по которому Франко так горячо ввязался в драку.
Возможно, дело было не столько в марксизме, сколько в политике тогдашних социал-демократов. Австрийская социал-демократия в целом представляла тогда собой далеко не самый передовой отряд мирового рабочего движения. Притом самым слабым местом ее всегда был именно национальный вопрос, который для Франко был первостепенным. Принятая в 1899 году Брюннская программа по национальному вопросу только запутывала его, а не давала марксистского решения. Вместо последовательно демократического требования права наций на самоопределение, которое взяли на вооружение российские социал-демократы, австрийцы приняли программу, которая, по оценке Ленина, представляла собой компромисс между лозунгами территориальной национальной автономии и культурно-национальной автономии, причем главным был лозунг именно территориальной национальной автономии[14]. Для украинцев Галиции такая программа представляла худший из вариантов решения их вопроса, какой только можно было придумать. Ведь территориально Галиция считалась частью Польши, польская культура господствовала в городах, преимущественно польской по своему составу была Галицкая рабочая партия, которая входила в состав Социал-демократической партии Австрии. Таким образом, украинское население Галичины лишалось всяких прав на самоопределение. На этом фоне даже политика австрийского правительства, которое традиционно использовало национальное движение украинцев в качестве противовеса против засилья поляков, могла показаться украинцам куда более привлекательной. Что касается лозунга культурно-национальной автономии, который хоть и чисто декларативно, но признавался Брюннской программой, он тоже не предвещал галицким украинцам ничего хорошего, поскольку направлял их усилия в совершенно тупиковом направлении «плекання» национальной культуры, вместо того, чтобы бороться за социальное и политическое освобождение, без которого нельзя было и мечтать о какой-либо более или менее полноценной национальной культуре.
Можно предположить также, что именно ошибочная тактика австрийской социал-демократии по национальному вопросу была главной причиной того, что такой крупнейший деятель как Франко был потерян для социалистического движения. Его личные симпатии и антипатии к социализму ничего не могли уже изменить после того, как он был фактически вытолкнут из рядов международного рабочего движения. Мало того, ошибки австрийских социал-демократов в национальном вопросе, полное игнорирование ими национальных интересов украинцев, стало также одной из основных причин того, что из «украинского Пьемонта» Галичина впоследствии превращается в «украинскую Вандею».
Если разобраться, то Франко по национальному вопросу всегда придерживался той же точки зрения, которую позже пропагандировали большевики. Но, увы, среди австрийских социал-демократов не оказалось большевиков и, в общем-то, верная точка зрения Франко так и не смогла превратиться в точку опоры для разворачивания всего Галицкого украинского движения в направлении социализма. Возможно, с точки зрения русского шовиниста позиция Франко выглядит националистической. Но ведь и точка зрения большевиков на национальный вопрос русским шовинистам тоже очень не нравилась. Самое смешное, что в данном случае точки зрения русских шовинистов полностью совпадают с точкой зрения украинских националистов, которые жаждут встроить Франко в свои ряды.
И что точно, это то, что, если даже Франко и высказывал критические замечания в адрес марксизма, то никогда он не становился на позиции украинского национализма в смысле ненависти к русскому или какому-либо другому народу, или, тем более - превознесения «своих» панов. Не было у него ничего подобного ни в молодости, ни в старости. Мало того, он всегда и везде осуждал и высмеивал любые проявления «шароварщины» и даже в Шевченко он строго отмечает период, когда тот, наконец, сумел избавиться от некритического преклонения перед всякого рода казаччиной и гетьманщиной,
«Невозможная вещь, чтобы Шевченко, живя в то время в Петербурге, не увлекся той большой волной прогрессивного движения, чтобы его горячая молодая душа не повернула тоже в новом направлении, тем более, что его собственные мужицкие симпатии давно тянули его в ту сторону. Поэтому неудивительно, что против наплыва этих новых идей более давние его казацкие идеалы бледнеют, что его узкий украинский национализм плавно превращается сам в себе, перерождается в любовь ко всем славянам, угнетаемым чужими, а дальше в любовь ко всем людям, угнетаемым цепями социального неравенства, неправды и неволи...
с одной стороны украинский национализм, избавившись от староказацкой закваски, расширяется и углубляется в настоящий украинский патриотизм, в истинную «гражданскую скорбь» над теперешней печальной судьбой Украины, в могущественный гнев на ее угнетателей. Но это уже не тот формальный патриотизм, который мы видели на первом этапе творчества Шевченко. Этот новый патриотизм нашего поэта не заключается уже в воспоминаниях о «славном минувшем», гетьманских булавах, жупанах и войнах. Он основывается сознательно и твердо на любви ко всем людям, на желании общечеловеческого братства, на сочувствии ко всем угнетенным и обиженным, среди которых первая и самая близкая сердцу поэта его родная Украина».
Украинские националисты, пытаясь представить Ивана Франко как своего собственного предтечу, пробуют уверить публику и самих себя, что он мечтал переделать Украину на западноевропейский манер. Они не перестают повторять, что Франко был писателем мирового масштаба и что Нобелевскую премию ему не дали только потому, что не успели: он умер раньше, чем представление было рассмотрено Нобелевским комитетом. Русские патриоты, наоборот, всячески указывают на тот факт, что недруги называли Франко «москвофилом», и что он сам признает огромное влияние на него русской культуры, что даже в последние годы своей жизни он продолжал переводить на украинский язык произведения великих русских писателей. На самом деле ошибаются и те, и другие. Франко не был никогда ни «западником», ни «славянофилом». И даже украинская нация интересовала его не сама по себе, как нечто целое. Он прекрасно видел, что она неоднородна и относился с презрением к тогдашним «украинофилам». Его стихотворение «Седоглавому» точнейшим образом вскрывает сущность всякого, а не только украинского абстрактного патриотизма, всегда прикрывающего свою буржуазную классовую сущность формулой «любви к родине».
СІДОГЛАВОМУ
Ти, брате, любиш Русь,
Я ж не люблю, сарака!
Ти, брате, патріот,
А я собі собака.
Ти, брате, любиш Русь,
Як хліб і кусень сала, -
Я ж гавкаю раз в раз,
Щоби вона не спала.
Ти, брате, любиш Русь,
Як любиш добре пиво, -
Я ж не люблю, як жнець
Не любить спеки в жниво.
Ти, брате, любиш Русь
За те, що гарно вбрана, -
Я ж не люблю, як раб
Не любить свого пана.
Бо твій патріотизм -
Празнична одежина,
А мій - то труд важкий,
Гарячка невдержима.
Ти любиш в ній князів,
Гетьмання, панування, -
Мене ж болить її
Відвічнеє страждання.
Ти любиш Русь, за те
Тобі і честь, і шана,
У мене ж тая Русь -
Кривава в серці рана.
Ти, брате, любиш Русь,
Як дім, воли, корови, -
Я ж не люблю її
З надмірної любови.
Меньше всего Франко можно обвинить в национальной ограниченности. Когда он объявлял о том, что целью своей жизни он считает службу в первую очередь именно своему украинскому народу, то едва ли не самой главной задачей, которую он перед собой поставил, чтобы сослужить эту службу как можно более эффективно, это была задача перевести на украинский язык все лучшее, что было в тогдашней славянской и европейской литературе.
А такую ясность по вопросу о взаимоотношениях между нациями, в частности, между русскими и украинцами, какая царит в статье Ивана Франко «Литература, ее задачи и важнейшие черты» можно встретить разве что у Ленина в статье «О национальной гордости великороссов».
Франко пишет: «Разумеется, государство московское, его жандармы и чиновники и их гнет на всякую свободную мысль - одно дело, а литература русская с Гоголями, Белинскими, Тургеневыми, Добролюбовыми, Писаревыми, Щаповыми, Решетниковыми, Некрасовыми - совсем другое дело.
И что еще более удивительное. У автора (критикуемая Иваном Франко статья из народовской «Правды» вышла без подписи автора, но мысли, в ней высказанные остаются характерными для украинских националистов до этого времени - В.П.) видим (не выразительно, а будто бы через сито), такое понимание: давайте бороться не против московского государства, чиновников и жандармов, а против русского языка и русских писателей, которые-де и по духу и по мыслям нам - чужие. Это значит, как если бы кто призывал оставить в покое того, кто нас бьет, и трясти того, кто, хоть и сам слабый, старается нас защищать. Вот до какой логики доводит языковая и литературная самостоятельность».
Впрочем, мысли Франко о партийности литературы тоже буквально один к одному совпадают с ленинскими, хотя написаны за 30 лет до ленинской статьи «Партийная организация и партийная литература»:
«Литература, которая стоит над партиями - это только ваш сон, это ваша фантазия, но на деле такой литературы не было никогда. А ваши вечные законы эстетики, это - ... старый мусор, который спокойно догнивает на мусорнике истории, и который перегрызают только некоторые платные ослы...»
Весьма примечательно отношение Франко к религии. Оно однозначно отрицательное. Его стихотворение EX NIHILO («Из ничего») может смутить не только слюнявого украинского националиста с его культом «народной традиции», но и всякого добропорядочного представителя интеллигенции, которая очень часто собственную беспринципность прикрывает далеко не при любых обстоятельствах уместной формулой «уважения чувств верующих». EX NIHILO - подзаглавие «Монолог атеиста» - написано в 1885 году в самых лучших традициях просветительского боевого, воинствующего вольнодумства. И эту бескомпромиссную точку зрения в отношении религии Франко сохраняет до старости. Опубликованное в 1906 году стихотворение «Говорить дурень в серці своїм» представляет собой самое неприкрытое издевательство над этими самыми чувствами легковерных верующих. Франко уверен, что украинскому народу, галицкому крестьянину нужно давать начала естественных наук, с тем, чтобы потом он смог постигать не только начала, но и вершины, а не морочить ему голову религией. Но материализм, доведенный до атеизма - это еще далеко не завершенный материализм. Только доразвитие материализма до материалистического понимания истории, а соответственно, до материалистического понимания природы человека и природы идеального, сознания, а значит и до диалектического понимания связи между человеческим мышлением и общественной деятельностью, дает более или менее надежные гарантии от скатывания обратно в идеализм. Увы, для Ивана Франко эта сторона марксизма оказалась слишком сложной. Он упрощает материалистическое понимание истории до примитива, а потом начинает критиковать эту свою собственную примитивную схемку, выдавая ее за марксистское учение.
Он пишет: «Стоит вообще обратить внимание на то характерное изменение, которое произошло в конце XIX века в понимании движущих сил истории человечества. Собственно, последнее десятилетие можно назвать эпохой реакции против одностороннего марксовского экономического материализма или фатализма. Для Маркса и его сторонников история человеческой цивилизации - это была, прежде всего, история производства. Из производства материальных благ, будто опята из пня, вырастали и социальные, и политические формы общественности, и ее склонности, научные понятия, этические и всякие другие идеалы»[15]. Изложенная точка зрения среди некоторых незадачливых марксистов и в самом деле бытовала, но каждый раз подвергалась уничтожающей критике со стороны авторитетных представителей течения. Так Плеханов возражает даже против самого термина «экономический материализм», как извращающего суть марксистского понимания истории[16]. Ленин третирует подобную точку зрения как примитивизацию марксизма, приклеив ей уничижительные ярлыки «вульгарного социологизаторства» и «шулятиковщины». И Плеханов, и Ленин отмечают, что подобного рода «марксисты» ничего не понимают в марксизме, и апеллировали к самим Марксу и Энгельсу.
А вот то, к чему апеллирует в данном случае Франко, даже цитировать неудобно:
«В последние годы вопрос повернут другим концом. Что заставляет человека производить материальные блага? Только ли потребности желудка? Очевидно, что нет, а целый комплекс его физических и духовных потребностей, которые требуют своего удовлетворения. Производство, безостановочное и все более интенсивный культурный труд - это следствие потребностей и идеалов общества. Только там, где эти идеалы живы, развиваются и стремятся все выше, имеем прогрессивное и все более интенсивное производство. Где нет роста, развития, борьбы и конкуренции в сфере идеалов, там и производство попадает в китайский застой. Когда же идеал индивидуальной жизни нужно признать главным двигателем в сфере материального производства, тем, что вдохновляет людей к открытиям, поискам, непосильному труду, службе, союзам, и т.д., то не меньшее, а большее значение имеет идеал в сфере общественной и политической жизни»[17].
Так и представляешь себе те «высокие идеалы», которые «вдохновляют» корпорации безостановочно и все более интенсивно наращивать производство, скажем, жвачек или алкогольных напитков! А представьте, каковы должны быть «идеалы» у рабочих, которых капитализм и вправду обрекает на непосильный труд! Трудно предположить, что Франко - сам прекрасный полемист - не подумал о том, что любой мало-мальски остроумный оппонент высмеет его подобным способом. Прямо не верится, что эта тупая, банальная, совершенно бесхитростная апологетика капитализма, может принадлежать перу Ивана Франко - обычно невероятно тонко чувствующего фальшь и ценящего научную мысль.
То, как Франко в этой статье критикует марксизм и Маркса, вскрывает вовсе не слабость теории Маркса, а слабость самой критики. Но было бы неверно искать причины изменения отношения Франко к марксизму исключительно в сфере понимания или непонимания тех или иных идей марксизма. Это и был бы тот самый идеализм, на позиции которого становится в этой работе Франко.
Если Франко и не сумел остаться марксистом до конца своей жизни, то только потому, что украинский пролетариат (пролетариат Львова, Станислава, Коломыи, других городов, составляли в основном поляки и евреи) на Западной Украине на то время только-только зарождался и составлял каплю в огромном крестьянском море. Притом эта капля постоянно грозила раствориться в этом море, поскольку немногочисленные рабочие дрогобычских и бориславских нефтепромыслов, полукустарных деревообрабатывающих предприятий, были наполовину крестьянами, все они мечтали вернуться к старой жизни. Город был для них совершенно чужой средой. И борьба рабочих в то время еще не имела какого-либо серьезного значения в жизни Галичины. Франко же не мог оставаться вне живой, массовой борьбы. Он сознательно ставит свой талант на службу крестьянству. Но вовсе не по тем причинам, которые заставили Кулиша или Грушевского объявить украинцев крестьянской нацией. Это были кабинетные ученые, «паны», которые пытались подогнать реальную жизнь под свои утопические теории. Франко же был плоть от плоти крестьянин, который ценою невероятного труда и лишений поднялся к вершинам мировой культуры и считал своим долгом поднять к этим вершинам свой народ.
То, что имеющие в среде тогдашней социал-демократии приписываемые марксизму схемы неприложимы к сложившейся на Галичине действительности, Франко чувствовал, но причину этого видит не в схематизации марксизма, а в самом марксизме.
Хотя примечательно уже то, что Франко критикует именно то, что критикует Маркс, Энгельс, а потом Ленин. Так, например, Франко критикует идею «народного государства», которую он приписывает Энгельсу[18]. Но здесь явно имеет место недоразумение. Данная идея никогда не принадлежала Энгельсу. Наоборот, Энгельс считал идею «свободного народного государства», «научно несостоятельной»[19], он считал, что при социализме государство неизбежно отмирает, что ни о каком коммунизме не может быть и речи, пока сохраняется государство. Скорее всего, Франко просто не был знаком с «Критикой Готской программы», в которой Маркс критикует Лассаля за идею народного государства. Но, как минимум, название работы «Происхождение семьи, частной собственности и государства», где Энгельс ясно и однозначно заявляет, что государство при коммунизме отмирает, Ивану Франко было известно. Тем не менее, он приписывает Энгельсу ровно противоположные взгляды.
Освоить суть марксова диалектического метода Ивану Франко не удалось (думаю, что причиной этому было отсутствие в тогдашней Галиции живых людей, которые могли бы в этом ему помочь, а то обстоятельство, что Франко учился в университете по специальности философия могло скорее помешать, чем помочь в освоении диалектики), а руководствоваться готовыми выводами марксизма об исторической миссии пролетариата, не понимая этих выводов и не имея возможности вывести их самому из-за неразвитости капиталистических отношений в этой части Австро-Венгерской империи, Франко, будучи все-таки умным и деятельным человеком, не мог. Он предпочел пойти по явно безнадежному, но понятному ему и единственно достойному с его точки зрения пути - пути борьбы за интересы крестьянства. Понять в Галиции то, что понял в России Ленин - что крестьянство в условиях наступающего капитализма исчезает как класс, разлагается, дифференцируется, порождая при этом буржуазию и пролетариат, Франко, не владея марксистским методом, не мог.
Антикоммунисты хватаются за тот факт, что Франко относится к Марксу не как догматик, что он подходит к нему критически. Но это естественно для всякого добросовестного ученого, а для марксиста это вообще обязательно. Поскольку нынешние «переполитизирователи» Франко никогда не принадлежали ни к той, ни к другой категории людей, они понять этого не в состоянии. Они могут марксизм только хвалить или хулить, а понять его (понять же что-либо, не походя к нему критически, невозможно) они его никогда и не пытались. Но нельзя же свои собственные особенности приписывать Ивану Франко.
Собственно, никакого антикоммунизма и антимарксизма у Франко даже в поздний период его творчества нет. Есть критический подход, но очень благосклонный. Он критикует немецкую социал-демократию, но в это время ее уже было за что критиковать, за эти же самые идеи ее критиковали и Маркс с Энгельсом, а потом Ленин. Что не называет себя марксистом, так он и раньше себя так не называл. И никто его так не называл. Он был популяризатором марксизма, но марксистом так и не стал. Притом, теория современных антикоммунистов о том, что марксизм для Франко был исключительно увлечением молодости, а потом он «поумнел» и превратился в националиста, не выдерживает критики. Не только потому, что националистом Франко никогда не стал, но и потому, что, например, в 1904 году в статье «Социальное действие, социальный вопрос и социализм"[20], которая представляет собой полемику с Андреем Шептицким, Франко снова защищает экономическое и социальное учение Маркса.
Но для того, чтобы понять мотивы, которыми руководствовался Франко, критикуя Маркса, лучше обратиться к самому Франко. Даже в статье «К истории социалистического движения», в которой он проводит совершенно смешную мысль (снова же не свою собственную, а почерпнутую у все того же Черкезова) о том, что основные положения «Манифеста коммунистической партии» Маркса и Энгельса были списаны у В. Консидерана, Франко в конце пишет:
«Все, что тут сказано, не имеет целью преуменьшить научные заслуги и историческое значение Маркса и Энгельса. Но для современных и дальнейших поколений будет хорошо, когда будет разбита легенда об их мессианстве и непогрешимости, о том, что они почти из ничего сотворили «научный социализм» и дали в своих писаниях новое откровение, новое евангелие рабочему народу всего мира».
Думаю, что с такими благими намерениями не стали бы спорить и сами Маркс с Энгельсом. Тем более они никогда и не скрывали того, что научный социализм ими не придуман, а явился продуктом научной обработки идейного наследия прошлого, в том числе и учений утопического социализма, популяризатором одного из которых, а именно сен-симонизма, был Виктор Консидеран.
Сложно сказать, как бы отнесся к социалистической революции в России 1917 года Иван Франко. Скорее всего, сочувственно, как сочувственно к ней отнеслось большинство европейских писателей крупного масштаба. Как он сам отнесся сочувственно к революции 1905 года.
Увы, это только догадка. Франко умер в 1916г. Но бесспорно, что то, о чем мечтал Франко - о человеческой жизни для галицийских крестьян - им смог обеспечить только социализм. Исторически короткий период, когда галицийский крестьянин мог почувствовать себя человеком, а не «хлопом», когда его детям был обеспечен доступ к вершинам культуры, когда государство не грабило эти земли, а вкладывало огромные средства в их развитие, когда Галичина превратилась из полудикого захолустья в развитый в индустриальном, культурном, научном отношении регион.
Сегодня все вернулось «на круги своя». Снова паны обирают народ до нитки. Заводы частью разгромлены, частью скуплены иностранцами (по злой иронии судьбы там господствует сегодня в основном русский и австрийский капитал). Снова вынужден галичанин уезжать за границу в поисках лучшей доли и написанные сто лет назад стихи Франко о тяжкой доле трудовых мигрантов из Галичины[21], звучат вполне актуально.
То, что к старости Франко отошел от марксизма - не удивительно. Марксизм - это идеология молодых, это вовсе не теория мудрецов, это теория действия - решительного, беззаветного, это теория борьбы, иногда без надежды на победу. Это прекрасно понимал Франко в молодости, когда призывал добывать «хоть потомкам, не себе, счастье выковать в борьбе». Для того, чтобы оставаться марксистом в более солидном возрасте, требуется очень большое мужество, и огромная энергия, которая у подавляющего большинства людей с годами почему-то исчерпывается.
Видимо, роковую роль в отходе Франко от марксизма сыграло и то, что он не сумел найти общего языка с тогдашней социал-демократической молодежью. Вместо этого он начал искать пути к тому, чтобы совместить революционную деятельность с мещанскими «приличиями». В 35 лет, в зените своей писательской и научной славы, Франко вдруг вспоминает о том, что не он закончил курс в университете, и доучивается в Черновцах, а потом в Вене, чтобы получить степень доктора. Эту приставочку к своей фамилии он будет с гордостью дописывать до конца жизни. Добивается места доцента, а потом профессора в университете. Австрийские власти в университет Франко не пустили, но зато его стремления по достоинству оценили вчерашние его враги и гонители из лагеря «народовцев», которые начали старательно раздувать пышную шумиху вокруг имени писателя, чтобы самим попользоваться его славой. И надо сказать, многое в этом направлении им удавалось.
Нет, писатель всячески старался разорвать эти пышные цепи, всегда старался проводить самостоятельную линию (в 1904 году он вышел из Народно-демократической партии Грушевского), но действительной самостоятельности у него уже получиться не могло.
Традиция галицкого социализма прервалась, не начавшись. Франко не смог стать для украинской социалистической молодежи, тем, кем для него самого с Павлыком стал Драгоманов, а для Ленина Плеханов. Наверное, и не мог стать. Потому что для этого ему пришлось бы стать деятелем не масштаба Плеханова, а масштаба Ленина. Такую роль невозможно было совмещать с поэзией и наукой, да и не были готовы к такой роли как Франко, так и Галиция.
Не было в Галиции, да и в Австро-Венгрии в целом того, что получилось в России: декабристы, Герцен, Чернышевский, разночинцы-народники, марксисты. Для марксизма в Галиции оказалась невспаханной почва. Кроме того - отсталость Галиции была куда глубже, чем отсталость России. Россия - слабое звено империализма, сплетение вековой отсталости в сельском хозяйстве и политической организации и самого передового промышленного капитализма. Галиция - сплав все той же вековой отсталости с промышленной провинциальностью. Австро-Венгрия - провинция европейского капитализма, Австрия - с точки зрения развития промышленности - провинция Австро-Венгрии. Галиция - провинция Австрии, притом заправляют там поляки, а украинцы еще раз провинция.
Выход был только тот, который Франко провозглашал всегда - союз с передовыми, революционными слоями России. Франко никогда не отказывался от этой идеи. В 1905 году в статье ««Идеи» и «идеалы» галицкой москвофильской молодежи» он пишет: «Мы все русофилы, слышите, повторяю еще раз: мы все русофилы. Мы любим великорусский народ и желаем ему всякого добра, любим и изучаем его язык... Мы любим в русской духовной сокровищнице те самые драгоценные золотые зерна, и внимательно отличаем их от половы, сорняков, от порождений темноты, реакционности и ненависти, порожденных многовековой тяжелой историей и культурной отсталостью России. И в этом мы чувствуем себя солидарными с лучшими сынами русского народа, и это крепкая, долговечная и светлая основа нашего русофильства».[22] Другой вопрос, что Франко, отлично зная русскую художественную литературу, не очень разбирается в тонкостях российского революционного движения начала 20-го века. Российские деятели, с которыми он в это время активно переписывается, такие как Пыпин, Кареев (позже он станет одним из лидеров партии кадетов), никак не представляли самый передовой отряд этого движения. Существуют свидетельства о том, что Франко переписывался также с Плехановим и Бонч-Бруевичем[23], но ни сами эти письма не были опубликованы в 50-томном собрании сочинений, ни влияние этих писем на Франко не очень заметно, поэтому оценить значение этой переписки мы не можем.
В 1909 году Франко констатирует, что «вопрос о социальной демократии необычайно важный неотложный, потому, что почти вся украинская молодежь тянется в ее ряды».[24] Но сам он уже не успевает ни осветить этот вопрос, ни даже понять, что молодежь в данном случае оказалась куда более прозорливой, чем он сам, когда утверждал, что социал-демократия находится накануне краха. На самом деле накануне краха оказалась только оппортунистическая линия социал-демократии, а марксизм в целом тогда находился лишь накануне свого триумфа.
Но оттого, что Франко покинул последовательно революционные позиции, нисколько не утратили ценности его произведения того периода, когда он еще был революционером. Точно так же, как построенные молодым энергичным архитектором здания или нарисованные зрелым мастером картины не стают нисколько хуже оттого, что творец их постарел, стал немощным и несчастным, а возможно, и вообще превратился в полное ничтожество. Бесспорно то, что Франко постарел и соблазнился на докторские регалии, на почет и лицемерное почитание со стороны тех, кто еще вчера его всячески преследовал, бессовестно эксплуатировал его талант, бесстрастно взирал на то, как Франко прозябал в нищете (так было не только в начале 90-х, когда писателю пришлось даже батрачить в своем родном селе, чтобы иметь пропитание, но и позже, когда слава писателя стала всемирной), является фактом весьма неприятным и не добавляет вдохновения тому, кто видит во всяком великом человеке лишь идеал и образец для подражания и не желает понимать, что в условиях классового общества судьба всякого великого человека, не сумевшего стать органической частью успешного массового движения революционного класса, глубоко трагична, и почти никогда эта трагедия не бывает оптимистической. Но при всех своих слабостях Франко никогда не превратился в ничтожество. Я полностью уверен, что он ни за что не подал бы руки ни одному из тех, кто сегодня пытается воспользоваться этими его слабостями, перечеркнуть всю революционную составляющую его деятельности и тем самым записать его в свою компанию ренегатов и конъюнктурщиков. Ни националисту Павлычко, ни социал-демократу Медведчуку, ни несостоявшемуся «мессии» Ющенко. Франко не принадлежит ни социал-демократам, ни социалистам, ни националистам, ни даже коммунистам от КПУ. Все они отделили себя от Франко и от украинского народа уже тем, что все сбились в одну коалицию «олігархічної єдності».
Франко же принадлежит будущему.
А вся шумиха вокруг пары фраз, сказанных Иваном Франко против марксизма, стоит не больше того, что стоили подобные же кампании по поводу того, что Маркс с Энгельсом будто бы выступали не за ликвидацию частной собственности, а за ее сохранение, поскольку в Манифесте они употребили слово «aufheben», которое может означать как «уничтожение», так и «сохранение», или то, что Ленин будто бы в конце жизни «пересмотрел свою точку зрения на социализм» и стал выступать за частную собственность. Подобные кампании раскручиваются отпетыми подлецами и рассчитаны на тех, кто еще пока стесняется переходить в лагерь подлецов и старается найти оправдание той подлости, которую намеревается совершить.
С одной стороны несколько вырванных из исторического контекста цитат из весьма беспомощных статей, а с другой - гениальные, полные силы произведения, которые могут составит честь любой самой развитой литературе мира и в то же время являются уникальными по своему революционному звучанию. Как бы не старались сегодня политические конъюктурщики «располитизировать» или «переполитизировать» Франко - ничего у них не получится, поскольку лучшие (впрочем, почему лучшие?) - почти все произведения Франко говорят об обратном. И даже много раз цитируемая в этой статье книга «Будівничий української державності", которую ее составитель, известный антикоммунист (в прошлом еще более известный, но как верный ленинец и даже немного сталинец) Д. Павлычко задумал с целью перелицевать Франко в антикоммуниста и антимарксиста, только еще раз свидетельствует, что это невозможно. Не помогают ни антикоммунистические комментарии, ни то, что в этой книге, лицемерно названной хрестоматией политологических статей Ивана Франко, материалы очень тщательно отсортированы и не включены очень многие статьи писателя[25], только потому, что там Франко излагает свои социалистические взгляды, пропагандирует марксизм, а также резко и беспощадно критикует все то, чем живет сегодняшний украинский национализм.
Несмотря на все это, очень рекомендую почитать эту книгу всем, кто знает украинский язык и интересуется украинской политикой. Не только для того, чтобы лишний раз удостовериться, что Франко был и навсегда останется Вечным революционером, но и потому, что многие мысли этого великого человека крайне поучительны.
Даже ошибки Франко в тысячу раз продуктивнее и ценнее для современного революционного движения, чем все премудрости конъюнктурщиков, независимо от того, называют они себя правыми или левыми, националистами, социалистами или коммунистами. Отход Франко в конце 90-х годов от марксизма, от живого революционного движения (хотя этот отход никогда не означал перехода в противоположный лагерь, в лагерь реакции и контрреволюции) - это была внутренняя трагедия писателя. Трагедия в греческом смысле этого слова, трагедия чувства, разума, моральная трагедия.
А, например, у Павлычко все - от начала (когда он писал глупые надрывные вирши типа «Я - коммунист») и до конца (когда он в припадках старческого маразма пытается выдавливать из себя некое подобие рифмованной эротики) - сплошной фарс, комедия умственного и морального убожества.
Но внутренняя трагедия Франко неизбежно вела к катарсису, к очищению, обновлению, она закаляла борцов, готовила их к подвигу и самопожертвованию во имя лучшего будущего. Кстати, почти все, что содержится в «Хрестоматии», в советские времена было опубликовано. По крайней мере, Павлычко в этой книге гораздо больше скрыл марксистского и социалистического из литературного наследия Франко, чем открыл «антимарксистского» и «антисоциалистического».
А вот фарс националистов, как, украинских, так и русских (а вся сегодняшняя официальная украинская политика представляет собой не более чем жалкий фарс будто бы борьбы между будто бы украинскими и будто бы русскими националистами, призванный скрыть тот факт, что стоящие за ними олигархические кланы уже договорились между собой об основных условиях эксплуатации трудящихся классов) оборачивается трагедией народа.
Будівничий української державності. Хрестоматія політологічних статей Івана Франка. К. 2006. 638 с. ↩︎
Иван Франко. Библиотека всемирной литературы. М. 1971. с. 352-367. ↩︎
Там же. С. 37- 43. ↩︎
Ф.Энгельс. Письмо Минне Каутской от 26 ноября 1885 года. К. Маркс, Ф. Энгельс, Собр соч., 2-е изд. т. 36, с. 332-333. ↩︎
Іван Франко. З кінцем року. /Будівничий української державності. Хрестоматія політологічних статей Івана Франка. К. 2006. С. 255. ↩︎
Іван Франко. Документи і матеріали. Київ. Наукова думка 1966. с. 170. ↩︎
Там же. С. 190 ↩︎
там же. С. 211. ↩︎
Між своїми. //Будівничий української державності. Хрестоматія політологічних статей Івана Франка. К. 2006. С. 251 ↩︎
Соціалізм і соціал-демократизм. Будівничий української державності. Хрестоматія політологічних статей Івана Франка. К. 2006. с. 233. ↩︎
Там же. С. 248. ↩︎
Там же. С. 296-300. ↩︎
Там же. С. 300. ↩︎
См. В.И. Ленин. О национальной программе РСДРП. В.И.Ленин. Полн. собр. соч. т. 24, с. 225. ↩︎
Поза межами можливого. Будівничий української державності. Хрестоматія політологічних статей Івана Франка. К. 2006. с. 308. ↩︎
Г.В. Плеханов. Несколько слов в защиту экономического материализма (Открытое письмо В.А. Гольцеву). Г.В. Плеханов. Избранные философские произведения. Т. II. С. 195. ↩︎
Там же. ↩︎
Що таке поступ. Будівничий української державності. Хрестоматія політологічних статей Івана Франка. К. 2006. с. 460. ↩︎
Ф. Энгельс. Анти-Дюринг. К. Маркс, Ф. Энгельс, Собр. соч. 2-е изд. т. 20, с. 292, а также Письмо Бебелю от 18-28 марта 1875 года, т. 19, с. 26-31. ↩︎
«Соціяльна акція, соціяльне питання і соціалізм. Уваги над пастирським посланням митрополита А.Шептицького. Будівничий української державності. Хрестоматія політологічних статей Івана Франка. К. 2006. с. 515-520. ↩︎
Иван Франко. Библиотека всемирной литературы. М. 1971. с. 94-96. ↩︎
«Ідеї" та „ідеали" галицької москвофільської молодежі". Будівничий української державності. Хрестоматія політологічних статей Івана Франка. К. 2006. с. 572. ↩︎
О.Ф. Скакун. Иван Франко. М. «Юридическая литература». 1987. с. 31. А также Код Франка. Зеркало тижня. №19. 20-26 травня 2006 року. ↩︎
Українська трибуна в Росії. Будівничий української державності. Хрестоматія політологічних статей Івана Франка. К. 2006. с. 605. ↩︎
Например, такие как „Формальний и реальний национализм", „Рабочие и трудящиеся»", „О социализме", „Мысли об эволюции в истории человечества", „Чего мы требуем?", „Чего мы хотим?" и др.. ↩︎