Наполеона

2015-03-07 Дмитрий Королёв

200 лет назад, 1 марта 1815 года, началось уникальное событие в мировой истории: один человек с небольшой горсткой бойцов без единого выстрела сумел завоевать целую страну! В тот день Наполеон Бонапарт, покинувший остров Эльба, высадился в бухте Жуан на Лазурном берегу в окрестностях города Канн. Под его командой были лишь чуть более тысячи солдат - по преимуществу гренадеры и егеря старой гвардии, и ещё до сотни конников.

Были у него и пушки, но их полководец оставил на берегу, отправившись в поход через Альпы на Гренобль и далее Париж налегке. Во-первых, он не собирался воевать с Францией и её армией, а во-вторых, в планах императора (в первой ссылке этот титул был за ним сохранён официально - как бы в издёвку) было продвигаться к цели как можно быстрее, а в горах артиллерия стала б лишь обузой и тормозом.

Первая попытка остановить продвижение узурпатора состоялась на въезде в Гренобль. Путь преградили 3 пехотных полка и полк гусар. Наполеон приказал своим бойцам опустить ружья, один подошёл к строю правительственных войск, распахнул сюртук: «Кто из вас хочет стрелять в своего императора? Стреляйте!» Через мгновение любимого полководца уже качали на руках солдаты «неприятеля».

В Гренобле он изложил свою новую политическую программу: «избавить Францию от оскорблений со стороны возвратившихся дворян, обеспечить крестьянам свободное владение их землями, отстоять добытые революцией социальные приобретения... Дело революции может быть упрочено только династией, обязанной своим троном революции». Уверял: «Я не мечтаю больше об огромной империи. Я хочу лишь принести стабильность и счастье французам».

Армия переходила на его сторону. В Лионе Бонапарт объявил династию Бурбонов низложенной*. «Мои орлы полетят с колокольни на колокольню и усядутся на соборе Нотр-Дам»*. Орёл изображён на родовом гербе Бонапартов, и тот поход на Париж впоследствии так и назовут: «Полёт Орла». Из Лиона с ним вышли уже 15 тыс. войска. Показательно, как менялось отношение к нему со стороны парижской прессы. Вначале она пестрила заголовками со злобными эпитетами «Корсиканское чудовище», «людоед». Вскоре тон стал нейтральным, а в итоге газеты оповестили: «Его императорское величество ожидается сегодня в своём верном Париже». А на Вандомской колонне, воздвигнутой в 1810 году в честь наполеоновских побед, какой-то шутник ночью вывесил транспарант: «Император Наполеон велит передать королю Людовику: не посылайте больше солдат - у меня их уже достаточно!»

Маршал Мишель Ней, любимец солдат, заслуживший прозвище Храбрейший из храбрых, искренне пообещал Людовику XVIII схватить Наполеона и доставить в клетке в Париж. Он считал, что так будет лучше для Франции. Но после получения такого задания в армии Нея началось разложение, дезертирство. Офицеры старались избегать общения со своим начальником. И тогда Бонапарт выслал Нею записку: «Я Вас приму так, как принял на другой день после сражения под Москвой*»* [то бишь под Бородино - Д. К.]. 14 марта Ней тоже перешёл под знамёна императора.

Последний отрезок пути на Париж стал для Наполеона подлинным триумфом: он двигался практически без охраны, окружённый ликующей толпой. Охранка короля пыталась найти наёмного убийцу, но желающих совершить теракт даже за самые баснословные деньги не нашлось. Монарх бежал в Гент под защиту стоявших там английских войск; 20 марта Наполеон въехал в Париж. Начались знаменитые «Сто дней» (20 марта - 22 июня 1815 года; реально лишь 95 дней), что стали именем нарицательным, обозначая в сегодняшнем политическом лексиконе определённый начальный этап деятельности нового правительства, когда ему можно дать оценку.

Тот марш Бонапарта на Париж выглядел чистой авантюрой. Но он ею НЕ был: находясь на Эльбе, император зорко следил за французскими делами и был в курсе острого недовольства широких народных и солдатских масс реакционной политикой вернувшихся к власти Бурбонов. Он совершенно верно рассчитывал на поддержку народа и армии. И, тем не менее... это БЫЛА авантюра, которая закономерно завершилась разгромом под Ватерлоо 18 июня и вторым отречением 22 июня («Моя политическая жизнь закончилась...», - признал Наполеон I в акте об отречении).

Во-первых, внешнеполитический фактор: великие державы, перекраивавшие на Венском конгрессе Европу, не могли допустить возвращения Наполеона к власти и его мирные инициативы категорически отвергли. Во-вторых, энтузиазм масс скоро прошёл, народ устал от войн; а попытки Наполеона играть в либерализм и принятие им «демократической» конституции вызвали лишь разочарование и озлобление.

Собственно, наполеоновские войны в целом были сплошной авантюрой. И первой это поняла мудрая мать Наполеона Летиция (урождённая Рамолино). В 1808 году, когда вся Европа лежала у ног её сына, она вдруг принялась копить деньги и покупать драгоценности «на чёрный день». На насмешки Наполеона она пророчески ответила: «Рано или поздно наступит день, когда на руках у меня окажется почти десяток королей и королев [родственников императора, назначенных им править целым рядом государств Европы, - Д. К.], которых придётся чем-то кормить».

Тема политического и военного авантюризма чрезвычайно актуальна в наши дни и в особенности, думается, в нашей стране, которая полнится наполеончиками и бонапартятами, что из комбатов сразу метят в главнокомандующие и вынашивают наполеоновские планы завоевания одной шестой части суши. Это весьма непростой вопрос: авантюризм, как политику, не основанную на учёте реального соотношения сил и проводимую в субъективистском и волюнтаристском духе, не всегда можно чётко отличить от «правильной» политики, проводимой, однако, крайне решительно и нетривиальными, неожиданными для оппонентов и союзников приёмами.

Многое зависит именно от личности политика, от степени его одарённости и неординарности. Наполеон, несомненно, был человеком гениальным, обладавшим не только острым умом и феноменальной памятью (он знал по имени всех офицеров своей армии!), огромной работоспособностью и стремлением учиться, не только храбростью (не раз был ранен, под ним в битвах погиб с десяток лошадей), но и обаянием, способностью располагать к себе людей, человеком, обладавшим особой харизмой и артистическим даром. Оттого он и мог позволить себе действовать по своему известному принципу «Надо ввязаться в бой, а там будет видно». Мог заявить о том, что «в моём словаре нет слова "невозможно"», - и это, я полагаю, отнюдь не было - до определённого момента - проявлением самоуверенности!

Ему откровенно везло. Повезло в 1798 году, когда вышедший из Тулона на завоевание Египта с прицелом на Индию (классическая «индийская» авантюра, которую примерно в то же время попытался предпринять царь Павел I, в 1919 году предлагал Лев Троцкий, а позже провалил А. Гитлер) французский флот дважды разминулся в море с эскадрой Горацио Нельсона. Затем повезло в 1799-м, когда Бонапарт, уже убегая морем из Египта, чудом прошмыгнул мимо англичан и за 47 дней добрался до Франции, дабы начать свой первый победный поход за властью на Париж. «Удача следует за великим человеком», - верил Наполеон.

Только вот везёт человеку всегда лишь до поры до времени. И в итоге всё определяют объективные факторы, действующие с такой силой, против которой беспомощен даже самый блистательный ум. И успешные, триумфальные авантюры повторяются уже в виде фарса. «От великого до смешного один шаг» - таким был закат карьеры самого Наполеона I. Но ведь после него был ещё Наполеон III (1808-1873), этот прожжённый авантюрист, пламенный революционер-заговорщик в юности, тиран и реакционер в зрелые годы. Он даже госпереворот совершил 2 декабря 1851 года - аккурат в годовщину коронации Наполеона I (1804)!

Наполеон III придерживался той же внутренней политики бонапартизма и агрессивной внешней политики и закончил катастрофой под Седаном 2 сентября 1870 года. Природа отдыхает не только на детях гениев, но и на племянниках тоже! Парадокс, однако, состоит в том, что Наполеон Малый (как язвительно назвал его в своём памфлете Виктор Гюго) правил намного дольше своего великого дяди...

Как остроумно заметил Наполеон: «Невежда имеет большое преимущество перед человеком образованным: он всегда доволен собой». Невежды-политики, не желающие учиться ни на чужих ошибках, ни на своих, но при этом именующие себя «элитой», полагают, что всё может и должно происходить именно так, как это им хочется, и что политика сводится к вбрасыванию в народ привлекательных лозунгов и воинственных кличей. Что следует «ввязаться в майдан» - и дальше всё пойдёт «как-нибудь само собой», приведя к желаемому результату. Ну, в крайнем случае, «заграница нам поможет». Не хотят сознавать, что политикам приходится нести ответственность. Оттого-то все вокруг и плодят сегодня бесконечные авантюры!

В общем, нам нужно крепко учиться у Истории, и полезно время от времени провести спиритический сеанс, вызвав дух известного всем персонажа в треуголке.

«Корсиканское чудовище»

Я думаю, все знают, что Наполеон Бонапарт (1769-1821) родился на Корсике, в городе Аяччо. Не все, однако, знают, что Корсика, отложившаяся от Генуэзской республики и пытавшаяся отстаивать независимость, окончательно вошла в состав Франции всего за несколько месяцев до рождения будущего императора - после поражения сторонников самостоятельности в битве при Понте-Нуово в мае 1769-го.

Корсиканцы говорят на особых чизмонтанском и ольтремонтанском диалектах итальянского языка. Итальянский язык был родным и для Наполеоне Буонапарте - представители семейства стали именовать себя на французский манер Бонапартами лишь начиная с 1796 года, когда генерал Бонапарт стал известен всей Европе. Ему, кстати, французский давался с трудом - до конца жизни он писал с ошибками. И это при том, что человек обладал недюжинными математическими способностями и талантами к естественным наукам. В Египте Бонапарт, осмотрев пирамиды в Гизе, заметил, что пошедшим на эти бесполезные сооружения камнем он смог бы обнести весь Париж трёхметровой стеной толщиной в метр. Математики выполнили расчёты и убедились, что командующий в своих прикидках ничуть не ошибся.

Жители солнечной Корсики представляют собой сложнейший сплав народов, населявших и завоёвывавших остров, начиная с лигуров и кельтов и заканчивая арабами. Но Буонапарте не были корсиканцами-автохтонами: они прибыли сюда лишь в начале XVI века (некий Франческо Буонапарте по прозвищу «Арбалетчик»). А вообще, это старинный флорентийский дворянский род с германскими корнями.

Правда, род был обедневшим, что, впрочем, не помешало отцу нашего героя Карло Марии Буонапарте (1746-1785) получить отличное образование в Риме и Пизе, став адвокатом. От отца Наполеон унаследовал темперамент и непомерное честолюбие. Карло участвовал в вооружённой борьбе сепаратистов - сторонников «самопровозглашённой Корсиканской республики», но после поражения перешёл на сторону Франции, намереваясь сделать карьеру. За это многие островитяне считали его предателем. С карьерой тоже выходило не слишком - все главные посты в администрации получали французы, представителей местной знати туда не пускали.

Юный Наполеоне недолюбливал отца - его-то кумиром был как раз генерал Паскуале Паоли, руководитель движения за самостоятельность острова, которого Карло, получается, предал. Между прочим, сегодня на Корсике Паоли пользуется даже бóльшим почитанием, нежели самый прославленный уроженец острова.

Гораздо большее влияние на Наполеона оказала его мать - женщина сильная и властная, которая превыше всего ставила честь. Однако их отношения складывались сложно. Летиция, скажем, не приняла второй брак сына с Марией Луизой Габсбург, могла продемонстрировать своё критическое отношение к его поступкам. Будучи убеждённой республиканкой, она не явилась на церемонию коронации Наполеона в соборе Нотр-Дам-де-Пари 2 декабря 1804 года. Впрочем, на известной картине Жака Луи Давида её таки можно увидеть - Наполеон велел живописцу изобразить «Madam Mere» («государыню-мать») вопреки нелицеприятной правде.

Ребёнком Наполеоне грезил тем, что, когда вырастет, он станет освободителем родины от врагов - французов. Однако при этом мальчик более всего восхищался Александром Македонским - величайшим завоевателем во всемирной истории.

Тут самое место отметить любовь Наполеона к книгам, в особенности - к французским просветителям и к трудам по истории и географии. Трактаты древних и современных ему историков он не просто внимательно читал, но конспектировал, черпая оттуда знания, нужные ему для ведения войн и государственных дел.

Спустя годы Наполеон лично познакомился с кумиром детства - с Паоли, но это знакомство его глубоко разочаровало. Паоли вернулся на родину из изгнания после победы Великой французской революции и снова включился в борьбу за независимость Корсики. Мало того, что он встретил сына изменника Карло холодно, так между ними ещё и сразу обозначились политические разногласия. Молодой Буонапарте, ещё оставаясь поборником самостоятельности, в то же время выступал за то, чтобы поддержать французскую революционную власть в борьбе со старыми порядками, - тогда как Паоли требовал немедленного объявления независимости.

В мае 1793 года народный сейм корсиканцев провозгласил Паоли президентом Корсики; Бонапарты вынуждены были бежать с острова и некоторое время жили в изгнании (в Тулоне и Марселе) в нищете.

Корсика, однако, не сумела отстоять независимость, а судьба самого Паоли сложилась довольно трагично. В союзники он призвал англичан, которые вскоре оккупировали остров, вынашивая планы его аннексии и превращения в колонию. Паоли признал Георга III королём Корсики. Лишившись реальной власти, генерал в 1796 году снова эмигрировал в Англию, где жил на содержании британской казны и умер в 1807-м. В том же 1796 году Франция вернула контроль над Корсикой.

По-иному могла сложиться и судьба пламенного корсиканца Наполеоне Буонапарте, но, видимо, огромное его честолюбие - в сочетании с основательным приобщением к самой передовой на тот момент французской культуре - помогло ему преодолеть узкую регионально-этническую ограниченность и подняться затем на самый высокий уровень мировой политики.

В отрочестве, учась в Бриеннской военной школе, Наполеон чувствовал себя очень одиноким в окружении врагов - каковыми он считал тогда французов. Зато 1 марта 1815 года, едва вступив на берег, он первым делом опустился на колени и поцеловал землю Франции. В завещании, составленном на острове Святой Елены и исполненном лишь в 1840 году, он попросил: «Я желаю, чтобы прах мой покоился на берегах Сены, среди французского народа, который я так сильно любил».

Наполеон Бонапарт был дитём Великой французской революции, которая могла сделать честолюбивого офицера всего лишь героем-освободителем маленькой Корсики - но сделала его «императором французов» и великим завоевателем.

Революционер и контрреволюционер в одном человеке

Академик Евгений Тарле в своей статье про Наполеона I в Большой Советской Энциклопедии [2-е изд., т. 29, с. 108-111] утверждает по поводу кратковременного ареста Бонапарта термидорианцами в 1794 году, что его «политические взгляды ... в действительности были глубоко враждебны якобинцам». Мне трудно спорить с крупным учёным, но представление о Наполеоне как об изначально чёрством и расчётливом карьеристе, враждебном революции, по-моему, вызывает некоторые сомнения. Ряд фактов характеризует личность юного Бонапарта совсем по-другому.

Так, в детстве он семь раз перечитывал сентиментальный роман И. В. Гёте «Страдания юного Вертера»! Немало говорят и его пылко-влюблённые письма к Жозефине Богарне. Но самое главное: известно, что в 1791-93 годах Бонапарт писал публицистические произведения, выдержанные в последовательно якобинском духе. Всю свою жизнь Наполеон уважительно отзывался о Максимилиане Робеспьере - к слову, именно его младший брат Огюстен, будучи комиссаром Конвента в Тулоне, первым обратил внимание на военное дарование будущего полководца.

Оттого можно предположить, что из революционера в контрреволюционера-карьериста Наполеон превращался уже по ходу революции, которая, начавшись под такими славными лозунгами, сама превращалась в череду закулисных игр и тайных махинаций, а к власти в финале её дорвались беспринципные и нечистоплотные политиканы вроде Поля Барраса, приведшего Бонапарта в большую политику.

Наполеон начал военную карьеру в 1785 году в возрасте всего 16-ти лет в чине младшего лейтенанта артиллерии. Первым местом службы его стал город Валанс на юго-востоке Франции. Специализацию артиллериста Бонапарт выбрал, во-первых, основываясь на своих математических задатках, а во-вторых, по тем соображениям, что человеку не слишком богатому и знатному легче было сделать карьеру именно в указанном роде войск. В начале службы Бонапарт бедствовал - как раз в 1785-м умер отец, оставивший семье долги и судебные тяжбы. У офицера не было денег на хорошие сапоги, приходилось носить казённые, которые были ему слишком велики, - за это будущий повелитель Европы получил обидное прозвище Кот в сапогах.

Возвышение его началось только в декабре 1793 года, когда за блестяще проведённую операцию по освобождению Тулона от роялистов и англичан 24-летний капитан Бонапарт был сразу произведён в бригадные генералы. Для сравнения: А. В. Суворов дослужился до генеральского звания только к сорока. Иногда можно прочитать, что Бонапарт стал самым молодым генералом Франции, но это не совсем так. Луи Даву был на год моложе Наполеона, но получил младший генеральский чин в том же 1793 году ещё весной. Однако летом 1793-го якобинцы издали эдикт о запрете представителям знати занимать командные должности в армии, и будущий маршал Франции вынужден был уйти в отставку.

К власти Бонапарт пришёл, совершив государственный переворот 18 брюмера VIII года Республики (9 ноября 1799 года) - отстранив погрязшую в коррупции и заслужившую ненависть всех слоёв общества Директорию. Переворот получился бескровным - верные Бонапарту воинские части без единого выстрела 10 ноября разогнали Совет пятисот. В анналы истории вошёл приказ Иоахима Мюрата его солдатам: «Вышвырните всю эту свору вон!» Наполеон был диктатором и душителем свобод, но диктатором отнюдь не кровавым - его линия состояла скорее в том, чтобы при помощи разветвлённой сети агентов-соглядатаев чётко держать оппозицию под контролем. После ужасов террора всех предшествовавших режимов Франция, наконец, наслаждалась общественным миром и спокойствием.

Расклад был таков: в результате революции крупная буржуазия получила всё, чего хотела, и теперь уж только желала свернуть, подавить поднятые революцией демократические движения низов. Она, а также примыкавшее к ней зажиточное крестьянство, очень нуждались в «сильной руке», в военной диктатуре, которая бы защитила интересы указанных классов как от притязаний свергнутого дворянства, призвавшего на помощь все монархии Европы, так и от бедноты, включая сюда зарождавшийся рабочий класс, мало что получившей от революции и всё более недовольной новыми, теперь уже буржуазными, порядками. В лице Бонапарта - популярного в народе и армии генерала и при этом человека, чуждого демократии, - завоевавший экономическое и политическое господство класс как раз и видел такую «сильную руку» («саблю»), способную проводить политику в его интересах.

Наполеон, придя к власти, поставил точку в истории Французской революции, выступил её могильщиком, но при этом - как это ни парадоксально - утвердил и закрепил её основные результаты - однако только те, что были выгодны буржуазии. Здесь мы встречаем яркий пример диалектики исторического процесса - пример противоречивости тех или иных событий, а также великих людей - творцов истории.

Главным достижением в своей жизни сам Наполеон считал вовсе не громкие виктории на поле брани, а Гражданский кодекс (Code Civile), вступивший в силу 21 марта 1804 года и наречённый «Кодексом Наполеона». «Один мой "Кодекс", из-за его простоты, сделал больше для Франции, чем все законы, изданные до этого», - утверждал Наполеон. Этот свод законов, написанный на базе норм римского права комиссией во главе со вторым консулом, юристом по профессии Камбасересом (кстати, свой проект гражданского кодекса он разработал ещё в период якобинской диктатуры) и при непосредственном участии Наполеона, до сих пор служит основой гражданского законодательства Франции и не только (Бельгия, Люксембург и др.).

Следуя Декларации прав человека и гражданина 1789 года, Кодекс объявил равенство всех граждан государства перед законом: «Осуществление гражданских прав не зависит от качеств гражданина» (ст. 7), «Всякий француз пользуется гражданскими правами» (ст. 8). Также были закреплены свобода вероисповедания, отделение церкви от государства, гражданский брак вместо брака церковного.

Но что самое существенное: Кодекс Наполеона утвердил неприкосновенность частной собственности: «Никто не может быть побуждаем к уступке своей собственности, если это не делается по причине общественной пользы и за справедливое и предварительное возмещение» (ст. 545). По сути, этим юридическим положением была узаконена вся собственность, приобретённая за годы революции буржуазией и зажиточным крестьянством - в т.ч. за счёт экспроприации дворян и церковников. И это сделало невозможным возврат к прошлому, закрепив главный с политэкономической точки зрения результат Французской революции. Франция твёрдо встала на путь капиталистического развития.

Наполеон пришёл к власти, когда финансовое положение страны было весьма плачевным, после чего принял действенные меры по оживлению и стимулированию экономики: учреждение государственного Французского банка (1800; интересно, что система его управления оставалась неизменной до 1936 года!), Торговой палаты, Национального общества по развитию промышленности; поощрение мануфактур, обильные государственные (преимущественно военные) заказы. 7 апреля 1803 года были отменены бумажные деньги и введён твёрдый франк, содержащий 5 г серебра.

Впоследствии Наполеон хвастал, что благоустраивал города, строил дороги, каналы, гавани и проч. «посреди непрерывных войн, безо всяких ссуд и с день за днём уменьшавшимся государственным долгом!» Впрочем, немаловажным источником финансирования наполеоновских войн служили военный грабёж и контрибуции.

Он жёстко подавлял рабочее движение - его Кодекс запретил забастовки, приравняв их к преступлению, но, тем не менее, трудящаяся беднота, рабочие тоже поддерживали политику императора, ибо она вела к росту зарплат. Существенной чертой бонапартизма является лавирование между интересами различных классов и слоёв общества, широкое использование социальной демагогии. «Я бываю то лисой, то львом, - говаривал Наполеон. - Весь секрет управления заключается в том, чтобы знать, когда следует быть тем или другим». Ибо в условиях неустойчивого равновесия классовых сил удержать власть одним только насилием невозможно: «штыками можно сделать всё, что угодно; только нельзя на них сидеть».

Заметим, что многие ключевые решения утверждались гражданами Франции на плебисцитах, однако те представляли собою то, что сейчас принято называть «манипуляцией общественным мнением», да были и фальсификации их результатов.

Раз уж мы коснулись вопроса о всенародном волеизъявлении, я бы привёл ещё одно прелюбопытнейшее высказывание Наполеона, которое перефразирует хорошо известную максиму Платона: «Для того чтобы народ обрёл истинную свободу, надобно, чтобы управляемые были мудрецами, а управляющие - богами».

Восстановив в решающей мере монархические порядки, Наполеон выстроил одновременно систему «социальных лифтов» - одним из главных принципов его был: «Карьера открыта для талантов». Так, до маршала дослужились сын лакея Ожеро, дети торговцев Мортье и Удино, простолюдин Ней, сын конюха Ланн.

Провозглашение Бонапарта «императором французов» 18 мая 1804 года стало выражением политики укрепления его личной власти в интересах господствующего класса - и обосновывалось это, опять-таки, необходимостью обеспечить твёрдые гарантии сохранения завоеваний революции. Великая французская революция, начатая свержением монархии, завершилась её восстановлением! Но это вовсе не была дореволюционная монархия - её реставрация произойдёт только в 1814-15 годах вернувшимися Бурбонами. Империя Наполеона - это уникальное явление в мировой истории, которое можно даже охарактеризовать как «республиканскую монархию», ближайшими историческими аналогами которой являются, скорее, древнегреческие тирании или же режим принципата в Римской Империи I-III веков.

С одной стороны, были восстановлены и щедро раздавались родственникам и соратникам императора дворянские титулы; в 1804 году возродили воинское звание Маршала Франции; была проведена помпезная коронация с участием Папы Пия VII. Короче, налицо были все атрибуты феодально-монархического строя.

Но при этом Наполеон всячески подчёркивал преемственность своей власти по отношению к революции, вообще - стремился сочетать, синтезировать традиции и монархические, и республиканские. Это хорошо видно на примере учреждённого им в 1802 году ордена Почётного Легиона - образцом для него послужили старые дворянские ордена европейских монархий, однако наградить им могли любого заслуженного человека, невзирая на его происхождение и вероисповедание. Орден сразу стал настолько популярным, что его не решились отменить и Бурбоны.

Наполеон был слишком умным политиком, чтоб нигилистически вымарывать из истории и памяти людей страницы недавнего прошлого. Ведь политические и культурные традиции необычайно устойчивы, жизнеспособны, живучи; отказ от них негативно влияет на общество, поэтому мудрой политикой является сбережение преемственности поколений, сохранение доказавших свою жизненность традиций - наполнив, однако, старые формы новым, адекватным современности содержанием.

Так подкорректировали свою политику при Сталине большевики. И сегодня в России мы наблюдаем возвращение ряда советских традиций, идей и символов, которые, однако, приспосабливаются под интересы правящего ныне класса.

Зато Украина решила превратить в одно сплошное «чёрное пятно» всю историю УССР - государства-основателя ООН, от которого теперешняя Украина, между прочим, унаследовала свои международно-признанные границы! Так что отказ от правопреемственности ведёт к тяжёлым политическим последствиям, включая территориальные претензии соседей. Да, «не ведают они, что творят!»...

Как деятель, утверждавший новые производственные отношения, Наполеон был прогрессивен. Но как захватчик и поработитель, как империалист, он выступал реакционером; войны революционной Франции, нёсшие народам идеи свободы, перетекли в войны несправедливые - и ответом на них стали войны национально-освободительные. Как реакционер, Наполеон должен был в итоге потерпеть фиаско.

Политик против полководца?

А. В. Суворов в письме к А. И. Горчакову в октябре 1796-го восторженно излагал свои впечатления от Первого Итальянского похода Бонапарта (1796-97): «О, как шагает этот юный Бонапарт! Он герой, он чудо-богатырь, он колдун! Он побеждает и природу, и людей. Он обошёл Альпы, как будто их и не было вовсе. ...О, как он шагает! Лишь только вступил на путь военачальства, как уж он разрубил Гордиев узел тактики. Не заботясь о числе, он везде нападает на неприятеля и разбивает его начисто. Ему ведома неодолимая сила натиска...».

А дальше Александр Васильевич, который всю жизнь чурался политических интриг и разборок и был всего лишь солдатом, написал просто-таки пророческие слова: «...пока генерал Бонапарт будет сохранять присутствие духа, он будет победителем. Великие таланты военные достались ему в удел. Но ежели, на несчастье своё, бросится он в вихрь политический, ежели изменит единству мысли, - он погибнет».

Конечно, Наполеон Бонапарт был слишком амбициозен, чтоб оставаться «просто солдатом». Не мог он, завоевав популярность в роли самого успешного генерала Франции, не «броситься в вихрь политический»! Наполеон - выдающийся политик и величайший полководец; однако тут возникает вопрос: а в какой мере способствовало или мешало ему раскрывать дарования совмещение двух ипостасей?

Агрессивная внешняя политика Наполеона продолжала, как это и положено, его внутреннюю политику, проводившуюся в интересах крупного промышленного и торгового капитала Франции. Поднимавшаяся французская буржуазия стремилась к экономическому и политическому господству в Европе. Наполеоновские войны - то была первая попытка создать «Европейский Союз», «Объединённую Европу» при доминировании одной из её стран (стремление к чему тех или иных великих наций, будь то Франция, Британия или Германия, неизбежно). Первая - если не считать империю Карла Великого, которому, к слову сказать, Наполеон всячески подражал.

Антагонистом французской буржуазии выступала буржуазия британская. И именно Великобритания являлась душой и спонсором всех семи антифранцузских коалиций, завлекая туда феодальные монархии Континента во главе с Россией и Австрией и умело, чисто по-англосаксонски, «загребая жар чужими руками».

В итоге она и победила - в силу того, что в Великобритании уже состоялась промышленная революция, там создавалась крупная машинная индустрия, тогда как Франция ещё не вышла из стадии мануфактурного капитализма. И одержав верх над Наполеоном, Британия обеспечила себе торгово-промышленное доминирование практически до самого конца XIX века. Достаточно сказать, что, воспользовавшись плодами победы, сконцентрировав у себя запасы золота, Англия уже в 1816 году окончательно установила золотой монометаллизм - свободный размен банкнот на золото в монетах с функционированием единственно золота в роли меры стоимости. Другие страны перешли к золотому монометаллизму гораздо позже (Германия - 1871 год, Франция - 1873-74, Россия и Япония - 1897, США - только 1900 год).

Не в силах одолеть Альбион военным путём (что стало окончательно ясно после поражения в Трафальгарском сражении 21 октября 1805 года), вынужденно свернув «Булонский лагерь», Наполеон 21 ноября 1806 года в захваченном Берлине подписал «Декрет о блокаде Британских островов». Им была установлена т.н. Континентальная блокада. Говоря современным языком, Франция ввела жёсткие экономические санкции против своего заклятого конкурента. Согласно декрету, Франция, её союзники и вассалы, а также страны, потерпевшие поражение в войнах с Наполеоном и вынужденные оттого присоединиться к блокаде, прерывали всякие торговые, почтовые и прочие отношения с Великобританией.

Континентальная блокада действительно нанесла заметный ущерб английской экономике: кризис поразил британскую текстильную промышленность, упал фунт стерлингов. Однако не меньший урон понёс и Континент, включая саму Францию. Ведь Англия служила для континентальных стран главным рынком сбыта сырья и сельхозпродукции. С другой стороны, нарушились поставки туда т.н. колониальных товаров: население столкнулось с дефицитом сахара, кофе, чая; промышленники страдали от нехватки хлопка. Французские портовые города, жившие торговлей с британскими колониями, - Марсель, Бордо, Ла-Рошель и др. - пришли в упадок. Что, кстати, интересно, Континентальная блокада очень поспособствовала подъёму молодого Одесского порта - страны Центральной Европы были вынуждены искать новые рынки на Ближнем Востоке, ведя торговлю через черноморские гавани.

Французская промышленность оказалась неспособна заменить на европейском рынке технически передовую британскую промышленность. Блокада «трещала» - развернулась контрабанда, и Наполеону даже пришлось ввести в 1810 году систему лицензий на ввоз британских колониальных товаров. Россия тоже была вынуждена присоединиться к Континентальной блокаде по Тильзитскому мирному договору 1807 года, но фактически игнорировала свои обязательства, так как разрыв торговых отношений с Англией был стране крайне невыгоден. Нарастание противоречий между Санкт-Петербургом и Парижем и привело, собственно, к войне 1812 года.

Непрерывные войны и Континентальная блокада истощили силы Франции, зародили рост недовольства, вызвали кризис Империи. Прежде всего, недовольной сделалась сама французская буржуазия - война начала приносить больше издержек, чем выгод; император, получается, перестал оправдывать ожидания буржуа.

У Наполеона было правило: военный поход должен длиться не более полугода - в противном случае солдаты начинают тосковать по дому, и их боевой дух падает. Поначалу победоносные войны повышали национальное самосознание, вызывали гордость у народа. Но постепенно население устало от них, от постоянных наборов в армию и проч. К решающей схватке 1812 года Франция подошла уже «не той»...

Нормально «война есть продолжение политики иными средствами». Феномен «генерала на троне», очевидно, состоит в том, что такому деятелю свойственно, напротив, вольно или невольно подчинять политику интересам войны. Война из средства решения определённых социально-экономических и политических проблем превращается в нечто самостоятельное и самодостаточное, ведётся уже «ради самой себя». Такой правитель, увлёкшись войной, превращает её в авантюру, заводит себя и свою страну в тупик. Его политика перестаёт удовлетворять интересы и ожидания как того класса, которому он служит, так и широких народных масс. Следовательно, война теперь уже подрывает его социальную базу и подготовляет его крушение.

Возможно, Наполеон-полководец и вступил в противоречие с Наполеоном-политиком, нарушилось «единство мысли», итогом чего и стал его крах.

Военный гений и «бездарный крах» Наполеона Бонапарта

Как подсчитал сам Наполеон, он выиграл 40 сражений, но «одно Ватерлоо зачеркнуло их все». Разумеется, зачеркнуло их вовсе не Ватерлоо, а кампания 1812 года, в ходе которой русская армия сломила военную машину Франции, - однако тот провал уязвлённый полководец списал на пресловутого «генерала Мороза».

Поход 1812 года - это было, образно выражаясь, «первое нашествие НАТО на Россию». «Великая Армия» Наполеона («La Grande *Armée*») насчитывала вместе с подкреплениями, поступившими уже по ходу кампании, 570 тыс. чел. Половину её составляли «не-французы»: порядка 140 тыс. немцев, 35 тыс. итальянцев, до 100 тыс. поляков, 40 тыс. австрийцев, 12 тыс. швейцарцев, да вдобавок 7 тыс. насильно мобилизованных испанцев и португальцев. Это не считая голландцев и бельгийцев, чьи земли были непосредственно включены в состав Французской Империи, так что они считались французами. В наполеоновском воинстве даже хорваты числились!

Вышло из России что-то около (данные разнятся) 30 тыс. человек. Остальные сгинули на российских просторах, причём собственно в боях погибла только малая их часть, большинство же пало от голода, жары (летом), холода и болезней...

Чтобы понять, почему Наполеон в итоге всех своих блестящих побед потерпел поражение, достаточно лишь ознакомиться с его идеалистическими теоретическими воззрениями на войну и на военное искусство. Он был убеждён в том, что войны выигрывают военачальники: «Галлию покорила не римская армия, а Юлий Цезарь. Деревни вдоль реки Инд захватывала не македонская армия, а сам Александр».

Это преувеличение роли полководца явно звучит и в знаменитом остроумном афоризме Наполеона: «Армия баранов во главе со львом всегда одержит победу над армией львов во главе с бараном». Но более того, само полководческое искусство рассматривалось им как нечто врождённое: «Участие в шестидесяти сражениях не научило меня ничему тому, о чём я не знал бы уже в первом».

Со временем весь этот «субъективный идеализм» перерос в самоуверенность. В начале кампании 1812 года Наполеон самонадеянно изрёк: «Генералов хороших у России нет, кроме одного Багратиона».

Великий полководец тот, кто способен максимально эффективно использовать наличные у него материальные возможности для ведения войны и, вообще, все её объективные факторы. Военный гений Наполеона был, опять-таки, рождён Великой французской революцией и опирался на созданную ею массовую народную армию, сформированную из освобождённых от феодального гнёта крестьян, ведшую войны под революционными лозунгами, приобретшую огромный боевой опыт. Наполеону оставалось этот опыт усвоить и талантливо организовать имевшиеся у него силы.

Наполеоновское военное искусство исходило из новшеств, выработанных ещё революционной армией, успешно бившей интервентов. В стратегии это: стремление к разгрому противника в одном генеральном сражении или же по частям, добиваясь концентрации сил на направлении главного удара, - versus господствовавшей тогда т.н. «кордонной стратегии». В тактике: разнообразные и гибкие, маневренные боевые порядки, в основном - сочетание ударных колонн с рассыпным строем егерей - versus линейной тактики. «Искусство войны не вознаграждает сложные манёвры; простейшие и есть лучшие...», - справедливо считал Наполеон.

Наполеон усовершенствовал организацию армии, создав крупные соединения - дивизии и корпуса, включавшие все тогдашние три рода войск, - и массировал применение артиллерии. Именно в наполеоновских войнах начало зарождаться оперативное искусство, как промежуточное звено между стратегией и тактикой.

Особо следует отметить, что Наполеон не считал солдат просто «пушечным мясом», он уделял большое внимание поднятию их боевого духа, умел общаться с солдатами и оттого пользовался их уважением и любовью. Он стоял у истоков современной военной пропаганды, начав издавать особую армейскую газету, откуда бойцы узнавали новости с родины и где читали обращения главнокомандующего.

О том, что успехи Наполеона во многом происходили от «импульса», заданного ещё революцией, говорит то обстоятельство, что наиболее блестящих побед он добивался как раз в первый период наполеоновских войн, до 1805 года. Вершиной стратегического искусства Наполеона, по-моему, следует считать Второй Итальянский поход 1800 года - смелый по замыслу, с переходом через Альпы «стопами Ганнибала» и «в противоход» Суворову, скрытно подготовленный, неожиданный для врага, «словно снег на голову», искромётный по исполнению, с разгромом неприятеля в одном сражении у Маренго 14 июня.

А вершина тактики, конечно: Аустерлиц (2 декабря 1805 года), где он, уступая по численности войск русским и австрийцам (73 тыс. чел. против 86 тыс.), проявив военную хитрость (убедил противника в том, что не особо хочет вступать в битву; да вдобавок хитрó подставил под удар свой левый фланг, куда союзники бросили свои полки, сняв их с выгодных позиций), собрав лучшие силы в кулак, разорвал растянутые в линию боевые порядки неприятеля. В трофеи ему достались 180 пушек из 250-ти, что были у союзных войск, 40 знамён.

Однако уже затем пошли первые неудачи. В сражении у Прёйсиш-Эйлау 7-8 февраля 1807 года французы формально победили русскую армию Беннигсена (поле боя осталось за французами), но не достигли выполнения стратегической задачи разгрома противника и понесли огромные потери. А в австро-французской войне 1809 года Наполеон и вовсе проиграл бой у Асперна (21-22 мая), однако затем взял верх в генеральном сражении при Ваграме 5-6 июля.

Война 1812 года выявила превосходство русской военной школы, которая смогла найти «асимметричный ответ» на действия французов, не позволила втянуть себя в противоборство «по правилам» противника. М. И. Кутузов являлся учеником Суворова, но стиль его «полководчества» был совсем иным. В отличие от учителя, неизменно атаковавшего врага, Кутузов был не против отступательных действий: «Лучше быть слишком осторожным, нежели оплошным и обманутым». Между прочим, перед катастрофой Аустерлица, не желая давать генеральное сражение, Михаил Илларионович предлагал Александру I: «Дайте мне отвести войска к границе России, и там, в полях Галиции, я погребу кости французов».

Абсолютизация своих принципов стратегии, приверженность им, которую вдобавок усугубила самонадеянность, привели великого стратега Наполеона к тому, что он дал затянуть себя в стратегическую ловушку, распылил силы по тыловым гарнизонам, растянул линии снабжения войск («В России нет дорог, одни только направления»!), не подготовился, понадеявшись на «блицкриг», к русской зиме. Я уж не говорю о том, что великолепно поставленная разведка Наполеона не смогла понять Россию, не обеспечила своего главнокомандующего объективной картиной настроений в российском обществе, - Наполеон надеялся, что многонациональная Российская Империя рухнет подобно Персидской державе Ахеменидов и что её угнетённое крестьянство поднимется против господ. Но крепостной мужик России - в противоположность цивилизованному обывателю большинства стран Западной Европы - почему-то встретил своих «освободителей» не хлебом-солью, а вилами.

Вот уж к чему Бонапарт оказался совсем не готов, так это к народной войне, что ведётся наперекор принятым на Западе правилам и канонам войны. Хотя с ней император столкнулся ещё раньше, в Испании (т.н. герилья). Позже об неё сломают зубы Гитлер и американцы во Вьетнаме. Народная война недоступна пониманию тех, кто рассматривает войну с идеалистических позиций и придерживается возведённых в догму военных доктрин. Постичь её и справиться с ней не способны даже такие гении «старого мира», как Наполеон Бонапарт...

Триумф и трагедия Наполеона, отражённые в европейском искусстве

Наполеон оставил после себя колоссальное культурное наследие. Именно он сделал Париж одним из самых современных и красивых городов мира, превратил Лувр из дворца в музей, собравший жемчужины мирового искусства (многие из них, правда, были награблены Бонапартом в завоёванных странах).

Мы обязаны Наполеону даже многими сугубо бытовыми вещами. Например, консервы были изобретены благодаря конкурсу, объявленному им, - армия остро нуждалась в провизии долговременного хранения. Парижский повар Николя Аппер предложил хранить продукты в герметично закупоренных стеклянных бутылках; позже бутылки заменили привычные для нас жестяные банки. Другой конкурс дал импульс для разработки способа получения свекловичного сахара - потребность в этом возникла, когда из-за блокады дефицитом сделался сахар тростниковый.

Наполеоновская эпоха породила целый художественный стиль - ампир. Она же породила и последовавшее далее течение - романтизм, представители которого разделились на тех, кто видел в Наполеоне символ свободы, и тех, кто ругал его как тирана и изменника делу революции. Споры не утихали десятилетиями, и порой один и тот же мастер культуры по ходу жизни менял свою точку зрения. Виктор Гюго (1802-1885) в юности, будучи роялистом, ненавидел Наполеона: «Он - лишь палач, он - не герой», но уже в 1827 году в «Оде Вандомской колонне» воспел его победы. Позже Гюго по близорукости своей поддержал Луи Бонапарта, но осознав ошибку, высмеял Наполеона Малого, противопоставив ему Наполеона Великого.

Богатейшую «Наполеониаду» в искусстве следует рассматривать исторически, в хронологическом порядке - причём не столько в порядке создания произведений, сколько в хронологии запечатлённых на них событий и этапов карьеры Бонапарта. Тогда выпукло видишь закономерное движение этого человека от великого... нет, вовсе не до смешного, как он сам посетовал, - до трагического!

Начать нужно с картины Антуана Гро «Наполеон на Аркольском мосту» (1804). Известный эпизод сражения 1796 года: под ливнем австрийских пуль 27-летний командарм со знаменем в руках лично повёл бойцов в атаку; рядом с ним, прикрывая своим телом начальника, гибнет его верный адъютант. На этом полотне будущий император чем-то напоминает мне Че Гевару со знаменитой фотографии: такие же горящие глаза, такой же романтический и при этом мужественный взгляд.

Вскоре главным придворным живописцем Наполеона делается Жак Луи Давид - виднейший представитель французского классицизма, направления, воспевавшего идеалы гражданственности. Собственно, творчество его чётко разделяется на два этапа: до Наполеона и после него. «До» он написал возвышенную «Клятву Горациев» на сюжет из ранней истории Древнего Рима и скорбную «Смерть Марата». «После», изменив прежним высоким идеалам, принялся «придворствовать» государю.

Но на «пограничье» двух этапов, разделяя их, стоит «Переход Наполеона через Альпы» («Наполеон на перевале Сен-Бернар», 1800). Генерал Бонапарт всё так же молод и подтянут, всё так же мужественен и энергичен, но в его облике уже сквозит надменность, самомнение. Под копытами его коня (!) начертаны имена великих полководцев, переходивших Альпы до него, - Ганнибала, Карла Великого.

Далее Наполеон становится императором, произнеся во время коронации: «Теперь больше нет политиков. Теперь есть только я - Наполеон». В ответ на это рождается крылатое выражение: «Быть Бонапартом - и стать королём! Так опуститься!» Процесс «падения» Бонапарта отображает придворное искусство Давида, Жана Огюста Доминика Энгра и других, в котором Наполеон, рядящийся то в древнеримскую тогу, то в средневековую мантию, предстаёт совсем не таким, как раньше, - теперь он надменен, холоден, лишён жизненности и обаяния, постепенно становится обрюзгшим, появляется животик. Полководец явно «теряет форму»...

Но Антонио Канова умудряется ваять его в образе обнажённого (!!!) Марса!

Людвиг ван Бетховен (1770-1827) поначалу видел в Бонапарте освободителя Европы от феодальной реакции - ему он посвятил свою Третью («Героическую») симфонию. Но когда его кумир объявил себя императором, композитор понял, что «он - всего лишь самый обыкновенный человек с огромными амбициями». И тогда Бетховен меняет прежнее посвящение на ироническое: «Памяти великого человека».

Баталисты воспевают блестящие победы Наполеона, но его вторжение в Испанию рождает совсем другое видение войны в творчестве Франсиско Гойя (1746-1828). Он создаёт серию офортов «Бедствия войны», где едва ли не впервые показывает войну глазами «простого человека», более всего страдающего от смертоубийства. Вместо апофеоза увешанных регалиями генералов Гойя изображает горы трупов, расстрелы повстанцев, насилие над женщинами.

Но он же изображает и героизм простого народа, отстаивающего честь и достоинство своей родины. На одном из офортов Гойя показывает подвиг безвестной женщины: при обороне города гибнет расчёт пушки, и она становится к орудию. Художник, восхищённый этим поступком, подписывает работу: «Какое мужество!»

Много позже эти две линии продолжит Василий Верещагин. Одна из его картин «наполеоновского» цикла: «Мир во что бы то ни стало». Наполеон, засевший в Москве, отправляет парламентёра. Тот почтительно склонил перед императором голову, а в глазах Наполеона читается полная растерянность. Как известно, царь Александр I с самого начала войны отверг какую-либо возможность переговоров с захватчиками и был решим воевать, даже если придётся отступить до Чукотки!

В батальной живописи - и русской, и французской, - исчерпывающе передана трагедия «Великой армии», отступавшей из Москвы: голодные, измождённые, замотанные в тряпьё, обмороженные, обезумевшие солдаты, которые ещё недавно триумфально маршировали по дорогам Европы. Съедены лошади прославленной конницы Мюрата. А где-то за поворотом уже притаились злые мужики-партизаны с топорами и косами... (В. В. Верещагин. «Не замай, дай подойти!»).

На картинах, представляющих кампанию зимы 1813-14 годов, когда Наполеон сражался как лев против численно намного превосходящих противников, но не в силах был предотвратить их вторжение во Францию, правитель предстаёт перед нами хмурым и подавленным во главе такого же, безмерно уставшего, войска.

Отречение 1814 года запечатлел художник Поль Деларош. Наполеон «вялой медузой расползся по стулу», его опустошённый, невидящий взгляд уставлен в одну точку. Можно представить, какая каша была в тот момент в его голове! И он на этой картине выглядит таким маленьким и жалким - хотя, между прочим, вопреки распространённому мнению, Наполеон отнюдь не был коротышкой; его рост - 167 см - по тем временам считался средним.

После первого отречения Наполеон даже предпринял попытку самоубийства, но яд оказался просроченным, толком не подействовал, и экс-правителя «откачали».

Финал его жизни гениально представляет малоизвестное полотно Ивана Айвазовского из Феодосийской галереи: «Наполеон на острове св. Елены» (1897). Типичная для художника «буря», закат солнца, на высокой скале стоит, глядя вдаль, поверженный повелитель Европы. Я думаю, Иван Константинович совершенно сознательно изобразил великого Наполеона в виде малюсенькой фигурки, такой себе букашки, едва различимой на фоне бушующего, оказавшегося враждебным ему и безжалостно поглотившего его мира. Эта работа стоит на голову выше, скажем, схожего полотна Франсуа Жозефа Сандманна - там пленник англичан крупной фигурой стоит на низком берегу, у воды, и море перед ним спокойное, штиль...

...Говорят, была у Бонапарта традиция: перед тем, как отправиться на войну, он непременно приезжал в Шампань к знакомому виноделу Жану Реми Моэ и пил у него своё любимое шампанское «Моэ и Шандон». Но перед сражением у Ватерлоо Наполеон своей привычке изменил. Великая Авантюра закончилась.

2000open in new window