Обзор экономических событий в мире за 2014 год

2014-12-08 В. Тушканчиков

После кратковременного спада, вызванного зимними холодами, крупнейшая в мире экономика — США — продолжила свое восстановление. По итогам второго квартала ее рост перевалил за 3% в годовом исчислении, а в третьем достиг аж 3,9%, во многом за счет растущих вложений в строительство и покупок автомобилей. Причем, тенденция продолжается и в четвертом квартале, о чем свидетельствуют ежемесячные данные о занятости (более 300 тыс. рабочих мест, созданных по итогам ноября). Такие относительно хорошие результаты объясняются не только тем, что при капитализме вслед за любой остановкой производства, вызванной природными катаклизмами, следует компенсирующий ее подъем, — но и тем, что «сланцевый бум» подстегнул так называемую «потребительскую уверенность», которая в конечном итоге есть не что иное, как ожидаемая способность платить по кредитам. Масштабное же снижение цен на нефть, угрожающее «сланцевой революции», на эту тенденцию никак не влияет, ибо для экономики США в целом снижение цен на энергоносители — скорее положительный, чем негативный момент.

Соответственно, и во второй по величине экономики мира — китайской — все это время показывал существенный рост экспортный сектор: его основная доля приходится как раз на «вселяющих все большую уверенность» американских потребителей. Что же касается второго значимого сектора китайской экономики — строительного-то он, как раз, показывал отнюдь не столь впечатляющие результаты. Возможно, что китайский потребитель начинает разочаровываться в перспективах отдачи от такого вложения средств, как недвижимость.

Описанное положение дел очень напоминает ситуацию в докризисный период, когда локомотивами экономического роста выступали в основном китайский экспорт и рост потребления в США. Неустойчивость его очевидна уже практически всем; в частности, совсем недавно финансовые чиновники из США опять указывали на необходимость (якобы для мировой экономики) смены парадигмы экономического развития, настоятельно призывая Китай наращивать потребление в других секторах, помимо строительного; схожих шагов ждут и от других традиционных экспортеров — в частности, Германии. Проблема подобного подхода в том, что с точки зрения кризиса перепроизводства неважно, где происходит бездумное — а оно при капитализме всегда бездумное, ибо превышения производства над платежеспособностью все равно, рано или поздно, не избежать -наращивание потребительских долгов — в США, Великобритании, или в странах, менее обремененных такого рода долгами.

Среди других основных экономических событий последних месяцев стоит отметить, наряду с перенаправлением Россией проекта «Южный Поток» на Турцию и Грецию «вследствие отсутствия у Болгарии суверенитета» (чего вполне следовало ожидать, ибо политические системы Восточной Европы, основывающиеся на преемственности с антикоммунистическими переворотами, совершенно марионеточные и лишенные какого-либо суверенитета, несопоставимы по природе своей с политическими системами тех же Греции и Турции, заложенными на основе антифашистской и национально-освободительной борьбы соответственно), уже упомянутое снижение цен на нефть с приблизительно 110 долларов за баррель до 70 долл. Таким образом, кризис, как и предполагалось по одному из сценариев, смещается теперь от ЕС в сторону России и других традиционных экспортеров энергии; в какой-то мере это относится и к Латинской Америке, где экономический рост уже сейчас замедлился до 1% (в Бразилии и того хуже) — ведь, несмотря на «левый поворот», от неоколониального прошлого сразу не отделаешься. Реализуется стандартный политэкономический сценарий выхода из кризиса: падение цен на основные товары банкротит какую-то часть производителей — в данном случае это относится к России и какой-то части ОПЕК, заставляя их заплатить за кризис, — а также те организации и банки, что завязаны на данные рынки, — но повышает ожидаемую рентабельность большинства производств до уровня, на котором возможно начало производственного оживления.

Конечно, стоит ожидать противодействия такого рода сценарию, и мы уже это увидели на примере попыток ОПЕК договориться с Россией по вопросу о совместном снижении нефтедобычи. Несмотря на то, что РФ вроде бы вдвойне выгодна такого рода позиция (и с точки зрения повышения цен, и с точки зрения невозможности эффективно поддерживать текущие объемы нефтедобычи на фоне кредитно-торговой блокады со стороны США и их сателлитов), попытки, как видим, провалились. Сие, конечно, окончательно еще ничего не означает, так как и РФ, и ОПЕК, и другие нефтяные монополисты еще могут «договориться» и вернуть кризис в его «привычное» русло (каковым является долговая яма для ЕС), но надо принимать во внимание ослабленный суверенитет таких значимых членов ОПЕК как Ирак и Ливия, фактически оккупированных США и их союзниками, да и усиливающееся давление на другие ключевые страны картеля (Венесуэла, Иран, Нигерия, Индонезия). Запад же, по экономическим и политическим причинам, сейчас сделал ставку скорее на низкие нефтяные цены, нежели на высокие.

Говорят, что дальнейшее снижение цен уже невозможно, ибо это подорвет «сланцевую революцию» в США. Тем не менее, у кризиса свои законы, и сланцевый сектор США, — инвестиционный бум в котором как раз и стал отрыжкой монополизации мирового рынка энергоносителей, долгое время сдерживавшей выход из кризиса, — вполне может оказаться одним из необходимых «козлов отпущения», наряду с той же РФ, да и саудовским режимом, который, несмотря на растущие объемы нефтеэкспорта, при цене на нефть ниже 60 долл. отнюдь не представляется более стабильным, чем российский. Как говорится, «назвался груздем»-то бишь, сделал, в самый разгар кризиса, крайне рискованные на фоне реальной средней мировой себестоимости нефти, капитальные вложения, в то время как другие сидели притаившись — вот и «полезай в кузов», принимай на себя груз платы за экономические просчеты класса капиталистов в целом.

Остановимся теперь поподробнее на России, раз уж заговорили про нее как про основную жертву «нефтяного спада», на который накладывается еще и торгово-кредитная блокада. Впрочем, сама по себе блокада бьет обоюдоостро: так, итальянская экономика уже летом возвратилась в состоянии спада, о чем 6 августа сообщал Национальный институт статистики Италии; для нее это был худший второй квартал за 14 лет; тогда же спад промышленного производства показала и Германия. Да и вообще, поначалу присоединение Крыма и война в Донбассе действительно сказались на российской экономике весьма положительно. Так, во втором квартале 2014 г. ВВП РФ увеличился на 1,2% в годовом выражении: рост промпроизводства составил 2,5%, рост обрабатывающей промышленности — 4,1%. Таким образом, вместо спада из-за торговой войны Запада, которым пугали некоторые «эксперты», экономика России до обвала цен на нефть действительно показывала скорее признаки оживления — в первую очередь, конечно, вследствие замещения украинского импорта.

Уже много раз говорилось: ситуация с Крымом сделала то, что должно было сделать ожидавшееся многими «патриотическое народное выступление»: то есть, в целом положительную для страны временную «национализацию элит» с пресловутой «деоффшоризацией» и, проще говоря, смягчением такой ситуации, при которой богатства страны распродаются за рубеж, а выручка остается там же; при этом реальный сектор, экономическое ядро страны, попросту разваливается, распадается. Теперь мы видим, что значительная часть прибылей от этой распродажи сосредоточена в руках той части буржуазии, для которой вывод капиталов за рубеж связан со все более серьезными рисками; соответственно, ей ничего не остается, кроме как вкладывать их внутри страны. И хотя существенная часть этих средств, как мы видим, «инвестируется» в поповщину, в полицейскую спецтехнику, и другие средства господства над трудящимися, все же значительная часть должна будет направляться на развитие реального сектора экономики, в том числе человеческого потенциала — в противном случае, вместо угнетения и эксплуатации, обреченного на деклассированный статус и фактически вялотекущий геноцид.

На фоне дешевеющей валюты и внешнеторговых ограничений, конечно, будет развиваться импортозамещение, и зря либеральные экономисты утверждают, что для этого нет ни свободных мощностей, ни рабочих рук; все это имеется в существенных количествах, в то время как вопли про «неэффективность» импортозамещения, неконкурентоспособность, относительную дороговизну, и т. д., отражают лишь непонимание или не признание того, что колониально-некротическая встроенность в мировую хозяйственную систему не может быть эффективной. То же самое касается и инфраструктуры: да, производство оной порядком завязано на импорт оборудования, в то время как инженерный понетциал поизносился — но ведь оборудование вполне можно производить на китайских станках, а инженерный труд на фоне общего падения зарплат будет неплохо оплачиваемым, что создаст разность потенциалов для перетока кадров в инженерную отрасль.

В-общем, не зря Путин говорил про «создание 25 миллионов рабочих мест»; но в то же время сплошь и рядом говорится и про грядущее увеличение безработицы. В чем же дело? А дело в том, что процесс действительно носит крайне противоречивый характер. С точки зрения долгосрочной ориентации он, безусловно, прогрессивен, ибо нет ничего хорошего в «пирушке» на костях реального сектора экономики, еще и «раздутой» за счет небывалого нефтяного и кредитного пузыря, когда цены на нефть бушевали в районе 110–140 долларов за баррель, а долларовые кредиты раздавались практически бесплатно, что делало «пляску на костях» еще и богато обставленной, создавая видимость прогресса. Но это с нашей точки зрения — с точки зрения, так сказать, далеко вперед смотрящей части пролетариата. А вот с точки зрения значительной части населения, для которой эта «пирушка» служила источником какого-никакого временного благополучия и даже выживания, картина выглядит совершенно иной.

Представьте, что вы долгое время жили с пьяницами и наркоманами, которые вас постепенно умерщвляли, но в то же время и кормили. Вырвавшись из их притона, вы совершили положительный поступок, но ведь теперь вам придется жить на улице и питаться непонятно чем. Это, конечно, очень грубая аналогия, но она отражает сущность того, что ждет ту часть населения РФ, что длительное время существовала, сидя на кредитно-нефтяной игле (примерно то же самое мы наблюдали и в конце девяностых годов, в период правительства Примакова-Маслюкова).

Так, из-за вздорожания импорта, значительно понизится уровень жизни госслужащих, ибо бюджет в реальном выражении уже при нынешнем внешне-торговом и финансовом балансе сокращается на 20 процентов, а будет еще хуже; и если бы обесценивания рубля не произошло, то все равно пришлось бы сокращать бюджет, либо наращивать его дефицит, что имело бы схожие последствия. Платя больше денег за вздорожавший импорт, часть населения, естественно, сокращает потребительские расходы и на отечественные товары и услуги тоже, что выражается в потере рабочих мест, особенно в секторе услуг, и в снижении зарплат в производственном секторе. Добавим сюда увеличение налогового бремени, призванное компенсировать «сильным мира сего» последствия ихней размолвки с «западными партнерами»: помимо «крымского налогового повышения» (НДФЛ с 13 до 15%, НДС с 18 до 20%, плюс трёх-пяти процентный региональный налог с продаж для пополнения региональных бюджетов, плюс налог на здания и помещения будет рассчитываться исходя не из балансовой, а из кадастровой стоимости, которая ближе к рыночной и иногда бывает в разы больше балансовой) и изъятия пенсионных накоплений, планируются и новые меры: например, увеличение срока налога на продажу недавно купленной квартиры (с 3 до 7 лет после покупки).

Как видим, платить за кризис, вызванный длительным периодом «наркомании», будет, как обычно, пролетариат и в целом трудящийся класс, в том числе отчасти мелкий бизнес. Разве что, регрессивная шкала медицинского страхового взноса будет заменена плоской — раньше зарплаты свыше 52 тыс. рублей в месяц медицинским страховым взносом не облагались. И все это — в условиях капиталистической казармы, капиталистического стойла, среди разложившейся чиновной своры и миллионов злых охранников и прочих фараонов, не знающих, на ком выместить свое раздражение; среди сгущающейся темноты мракобесия; да и остающейся огромной массы грабителей, которые никуда не делись, как показывает та же история с волгоградским «Химпромом», а всего лишь притаились, в том числе и на самом верху, продолжая потихоньку разбазаривать результаты угнетенного труда за границу (по докладу Минэкономразвития, за первое полугодие 2014 г. отток капитала из России составил 80 млрд долл, приток же капитала за четыре месяца составил 40 млрд долл., а по итогам года ожидается отток капитала свыше 100 млрд долларов — весьма половинчатая «деоффшоризация») и готовя очередной предательский переворот под гарантии сладкой старости в «развитой» стране — под прикрытием-то православно-патриотического пения да увещеваний Путина и других высших чиновников и силовиков, что они-де теперь, как и раньше, «не мыслят себя вне России».

В-общем, действительно, крайне противоречивая, неоднозначная и двоякая ситуация, совершенно не похожая на 30-е годы, с которыми некоторые «патриоты» норовят ее сравнить.