Диалектика преступления и наказания: от Гегеля до Макаренко

2009-04-16 Марина Коток

С точки зрения позитивного права, т. е. законодательства, наказание самой главной своей целью ставит возмездие, кару за содеянное. Исторически представление о наказании периодически менялись, но все же основным в этом вопросе было наказание за преступление с целью принесения преступнику страданий. Принцип «око за око, зуб за зуб» был не просто пустым звуком. Реальное возмездие за причиненный вред имуществу, жизни человека, общественной морали присутствовало в жизни не одного поколения людей, являлось неотъемлемой составляющей бытия.

Иными словами, субъект, который нарушил общеобязательные правила, должен получить по заслугам, причем, получить должен в соответствии с существующими представлениями о тяжести преступления.

В свою очередь, другой важной целью применения наказания является исправление самого субъекта-нарушителя. Правда, история развития человечества явно свидетельствует о том, что исправление нарушителя очень мало зависит от применяемого наказания, и если человеку все же удается «исправиться», то приписывать эту заслугу наказанию никак нельзя. Нельзя этого делать, поскольку выбор человека совершать или не совершать преступление, определяется очень многими факторами, в первую очередь - теми общественными отношениями, в которых оказывается потенциальный правонарушитель, всей предшествующей историей его конкретного развития. Усиление же тяжести наказания не оказывает на выбор преступника существенного влияния, так как преступник все же надеется избежать наказания.

Другими словами, мы не очень много поймем в вопросе о соотношении преступления и наказания, пока будем исходить из обыденного представления о соотношении человека и общества как двух только внешне связанных между собой величин.

Первым об этом начал догадываться Гегель. Поэтому наказание он предлагал понимать не как внешнее воздействие общества на индивида, а как обратную сторону преступления. Т.е., нарушая определенные нормы, субъект тем самым дает согласие на применение к нему наказания. Это происходит в том случае, если он осознанно пренебрегает установленными нормами, т.е. осознает, что он нарушает закон. В таком случае у него возникает обязанность выдержать наказание и добиться результата, которое предполагается достигнуть при применении наказания.

Таким образом, Гегель пытался представить наказание через согласие на него преступника, но все же суть от этого не изменилась: наказание есть кара, а согласие на него или его отрицание - это уже детали. Общество осуждает субъекта, который перешел дозволенную грань, исходя лишь из того, что правила нарушены, т.е. если есть преступление - должно быть отмщение.

Также важно то, что наказание применяется опосредованно, т.е. субъект отделен от наказания, отчужден от него. Он в данном случае является определенным объектом воздействия, ему внушают, а он в свою очередь должен воспринять это воздействие. При этом наказанию подлежат все, которые совершают преступление. Поэтому приходится констатировать, что Гегелю так и не удалось преодолеть абстрактный подход к пониманию природы наказания.

Но если посмотреть на наказание по-другому, каким должно быть наказание, когда человек воспринимается не как объект внушения, не выступает отдельно от общества, а активно включен в общественные отношения, является его действенной силой. Каким может быть наказание и нужно ли оно, если человек осознает необходимость соблюдения, подчинения требованиям общества, коллектива? Какую цель в таком случае может преследовать наказание?

В истории есть пример, когда взгляд на наказание был совершенно иным, нежели понимание его как возмездия. Во главу угла ставилось не тяжесть преступления, не преступление само по себе. Важным был человек, а не отдельный его поступок. Соответственно, наказание воспринималось не как кара за проступок, а как инструмент воспитания человека.

Такой подход можно наблюдать у А. С. Макаренко.

Этот великий педагог всячески выступал за необходимость применения наказания в педагогике, но при этом рассматривал его не как возмездие за преступление, а как доказательство ценности человека, его состоятельности как субъекта коллективного действия, а не как объекта воздействия. Например, можно вспомнить, как в колонии им. Горького и коммуне им. Дзержинского относились к нарушителям дисциплины. Здесь было очень строгое отношение к ее соблюдению. И чем колонист был лучше, т.е. чем большее доверие к нему оказывалось, тем большие требования к нему выдвигались и тем строже его наказывали. Также важно было то, что даже при совершении небольшого на первый взгляд нарушения, которое не содержит, по мнению позитивного права, большой общественной опасности, применялось строгое наказание. И это совершалось не для того, чтобы осуществить возмездие, покарать нарушителя. Главной целью было воспитание человека путем наказания. Но не путем формирования в нем страха, когда он боится применения наказания к нему, а путем признания в нем человека. Иными словами, если к человеку применяется наказание, значит он его достоин, значит он может его выдержать и, более того, понимает важность ситуации. Он выступает сознательно, поскольку осознает цель наказания. Более того, само наложение взыскания также осуществляется самим коллективом, каждым его членом, и при такой форме «осуждения» сегодняшний нарушитель выступает завтрашним судьей, т.е. каждый член коллектива готов как понести наказание, так и применить его.

Самое главное здесь то, что наказание может применяться далеко не ко всем. Оно может быть применено только к тем, кто является активным и деятельным членом коллектива. Наказывать не осознающее своей вины существо, которое фактически не является человеком, - неразумно. Ведь воспитать наказанием в (традиционном понимании) нельзя, как и тем страхом, который оно рождает. От него рождается только желание избежать наказания, но никак не желание быть законопослушным.

И даже неважно, насколько опасно преступление, потому как любое нарушение правил, соблюдение которых было добровольно взято на себя субъектом, является опасным как сам по себе факт. И понимание этого, т.е. осознание своего собственного ответственного отношения к тем надеждам и к тому доверию, которое оказано субъекту коллективом, - является определяющим в вопросе: подлежит ли данное лицо наказанию или это лицо еще недостаточно является субъектом общественных отношений.

Таким видит наказание Макаренко, таким подход к наказанию и должен быть. Именно с таким подходом к наказанию может исчезнуть понятие преступления, а, соответственно, и наказания, но возможно это лишь при определенных общественных условиях, при которых субъект, которого наказывают, есть на самом деле человек, а не просто двуногое существо без перьев.