О науках и лженауках

2009-04-06 В. Тушканчиков

О том, что наука превратилась в такую же производительную силу, как почва или машины, писалось ещё 150 лет тому назад. Однако насколько «производительно» используется эта производительная сила? И кем, для чего она используется?

Любой способ производства предполагает, что производительные силы находятся строго в его рамках, подчинены ему. При социализме - пусть самом бюрократизированном и перекошенном - они призваны удовлетворять потребности, каким бы путём эти потребности не определялись. При капитализме же производительные силы, в том числе и наука, служат цели безграничного увеличения массы вещей, самовозрастания их стоимостей. Такое безумство, извращение, на каком-то этапе, как ни странно, действительно способствовало развитию производительных сил, любую границу в развитии которых капитал рассматривал и рассматривает как свою собственную. Однако этот этап давно миновал. Сначала наступает фаза, когда безгранично расширяется и начинает преобладать производство вещей, которые не служат ни материальному, ни духовному развитию человека, а воспитывают его потребности в виде «нечеловечных, рафинированных, неестественных и надуманных вожделений» (Маркс). В деградационной фазе капитализма развивается, помимо прочего, потребность в огромной массе и разнообразии не просто бесполезных, но необычайно вредных, как при производстве, так и в потреблении, вещей. Вред, причиняемый ими, вызывает к жизни всё более новые потребности, государственные и частные расходы, общество всё больше закручивается в губительную спираль потребительства.

Той же самой превратной цели - цели увеличения массы вещей - служит и само развитие потребностей; служит и наука, открывающая всё новые свойства в вещах, всё более новые потребности в которых подчинены капиталу. Деятели науки, вместо бескорыстных служителей знанию, при капитализме превращаются в касту «интеллектуальных рантье», конкурирующих друг с другом и преграждающих доступ к практическому применению своих наук для других людей. Что же даёт обществу эта делячья наука? Казалось бы, сначала она способствует позитивному развитию, провоцируя гигантский скачок в производительных силах (за счёт открытия и внедрения электричества, например). Но это - только вначале. Вначале, при реальной конкуренции, при наличии полноты информации о свойствах продукта, наука действительно косвенно служит обществу, служит удовлетворению потребностей. Но этого не может быть при монополистическом, загнивающем капитализме.

Прогрессивный, конкурентный капитализм, пробивающий себе путь сквозь феодальную труху, использует науку для продвижения производительных сил общества, против пережитков феодализма, против продажи лампадного масла и чудодейственных мощей, продажи внешней атрибутики отживающего мистического мировоззрения.

Капитализм же победивший - ожиревший монополистический капитализм - сам начинает использовать лженауку, сам продаёт «чудодейственные масла»; наука же выступает не средством удовлетворения потребностей, не средством выявления полезного эффекта, а средством убеждения потребителя в «полезности», средством создания у потребителя иллюзии «полезного эффекта», хотя в реальности вместо пользы может даже оказаться вред. Это усугубляется анархией, когда различные такого рода «полезные эффекты» никак не согласуются друг с другом - ведь не согласуют же друг с другом свои агрессивные рекламные компании «втюхивающие» различные продукты загребущие фирмы. Возникает самое что ни на есть средневековое, мракобесное блуждание потребителей в потёмках.

Кто заказывает новые научные разработки, новые продукты, предназначаемые для удовлетворения новых потребностей? Их заказывают вовсе не «институты гражданского общества». В условиях концентрации собственности, концентрации производства мелкобуржуазно-либерально-интеллигентские мечты о «независимом гражданском обществе» - не более чем миф, усиленно муссируемый олигархическими СМИ и продажными политиканами. Все инструкции, разрешения, лицензии, выдаваемые, например, американским департаментом продуктов питания и медикаментов (Food and Drug Administration), выдаются по запросам крупных, монополистических производителей медикаментов и продуктов питания, а не их потребителей. Эти запросы на выдачу лицензий подкрепляются результатами «научных» исследований, проведенных на средства этих же монополий, а не на средства тех, кому предстоит вкушать плоды таких результатов. Они также подкрепляются ссылками на объективно существующие «общественные проблемы», которые ранжируются в порядке важности совсем не теми, кто эти проблемы испытывает; подкрепляются и парламентским лоббированием со стороны тех же самых мафиозно-монополистических групп.

Все эти факты указывают только на одно - наука в условиях монополистического капитализма служит не потребностям масс населения, а потребностям капитала. Капитал важнее человека, его нормальных потребностей - жизни, здоровья, благополучия. Капитал, который вооружает науку массой новейшей техники, в то же время превращает науку и вместе с ней всю эту сложную технику в орудие обмана, в пустое орудие, инструмент пускания пыли в глаза.

В условиях тотального подчинения науки и техники интересам бандитов и барыг, люди перестали доверять ей. Они мечутся в потёмках, опираясь на всякого рода околонаучные теории, импонирующие их личному здравому смыслу (например, что здоровее всего - есть одни фрукты, потому что это - наилучший способ «встраиваться» в естественный процесс, без убийства животных, растений, и т.п.) Но проблема в том, что магнатам и бандитам «прихватизировать» в свою пользу «наиболее распространившиеся» околонаучные мифы ещё легче, чем науку. Единственный способ вырваться из потемок - переподчинить науку ИНТЕРЕСАМ ВСЕХ. Пока же такая реальная наука не получает никаких средств, она опять деградировала до стадии кустарничества. И для того, чтобы исправить положение, нужно покончить с господством капитала, нужна социализация, обобществление средств для реальной науки, т.е. «индустриализация» настоящей науки путём предоставления ей ныне «прихватизированных» в капиталистическую и госкапиталистическую собственность средств крупного производства.