Николай Федосеев: путь партийца

2012-10-07 В. Тушканчиков

Продолжение. Начало смотреть здесь:

Так уж исторически сложилось, что высшая учебная среда выступает рассадником борьбы за справедливость, за человеческие отношения между людьми, да и вообще за прогресс, несовместимый с отжившими общественными отношениями. Современная российская и западная «элита» борется с университетской средой методом её разложения. Это вызывает озлобленность у определённой части студенчества, но направленное всё-таки в основном на общество, а не на государство, - роль которого искусно скрыта, завуалирована, по большей части недоступна рассудку. Совсем противоположное имело место в царской России. Государство с имперскими амбициями, находившееся на промышленном подъёме, не могло позволить себе иметь необразованную люмпен-элиту. При этом оно «зачищало» студенческое революционное движение методами открытого полицейского террора - примерно так же, как до недавнего времени было в Чили, Индонезии или Южной Корее, разве что в более серьёзном, «имперском», так сказать, «макро»-варианте.

После убийства царя Александра II-го, положение студентов в России напоминало что-то среднее между домашним арестом и казармой штрафного полка. Муштра сопровождалось кампанией классовой розни под лозунгом «вон из университетов кухаркиных детей», что ещё больше озлобляло - ведь юной, ещё не вписавшейся в систему товарно-денежных отношений, несформировавшейся личности трудно понять, почему талантливым детям из пролетарской среды не положено учиться наравне с другими. Мракобесы Победоносцева сами себе ковали армию профессиональных марксистов из числа обеспеченной и высокообразованной дворянской интеллигенции, которые со своим юношеским и по-русски крайним максимализмом были необычайно чутки к несправедливости вообще и к социальной несправедливости в частности.

В начале декабря 1887 года, испугавшись студенческих беспорядков в Москве, казанский губернатор приказывает ещё больше усилить полицейский надзор и слежку, вплоть до выставления усиленных постов возле мест частых студенческих сходок, в том числе подозрительных частных квартир. По-видимому, это стало последней каплей, переполнившей чашу терпения студентов: 4 декабря в Казанском университете и Ветеринарном институте начались беспорядки. Студенты сошлись в актовом зале, надавали пощёчин инспектору, выступили с речами общеполитического характера, касавшимися невыносимой обстановки в стране, и вручили ректору петицию с требованиями: отменить драконовский устав, ввести самоуправление, отменить полицейское вторжение в частную жизнь, разрешить библиотеки, кассы взаимопомощи и студенческий суд, уничтожить все сословные препятствия для обучения; кроме того, студенты, в рамках солидарности, потребовали восстановить всех отчисленных по политическим мотивам, и наказать виновников расправы над московскими студентами.

Когда озверевшие власти, вместо положительного ответа на требования студентов, предпочли разогнать их при помощи вооружённого батальона солдат - учащиеся начали бросать к ногам ректора свои студенческие билеты (одним из первых это сделал Ленин). Университет на два месяца закрылся, а 150 наиболее активных участников протеста были арестованы и высланы из города. Федосеев, 5-го декабря официально отчисленный из гимназии, также разочаровывается в университетской учёбе, и вместо подготовки к сдаче экзаменов на аттестат зрелости предпочитает «употреблять время на приобретение необходимейших знаний». «В университете учиться нельзя... Там мерзко, гадко.»

Помимо разочарования в университетах, превращавшихся в полицейские участки, Федосеев также приходит к убеждению о бесполезности в целом профессиональной карьеры врача. В это время в народнической среде, с которой был тесно связан Федосеев, как раз начали распространяться реформистские взгляды относительно того, что «надо сближаться с крестьянином на почве приложения специальных знаний, чтобы готовить из него практического общественного деятеля». Федосеев со своим юношеским максимализмом, усиленным неприязнью к народникам, решительно противился такого рода «теориям малых дел». Впоследствии Федосеев, конечно, признал, что полный отказ от профессиональной деятельности был ошибкой. Ведь, как позднее разъяснял Ильич, такого рода «революционность» ничего революционного в себе в действительности не несёт, а является обратной стороной реформизма, «реформизмом наизнанку». Однако, на текущем этапе, «ультрареволюционность» Федосеева сыграла, на мой взгляд, весьма полезную роль, позволив навсегда расквитаться не только с народничеством, но и с реформизмом (путь, который так и не проделал, например, Плеханов со своей группой «Освобождение труда»).

На отказ от сдачи выпускных экзаменов и поступления в университет, родители ответили Федосееву ультиматумом, угрожая полным разрывом с семьёй и прекращением всяческой материальной помощи. Федосеев, несмотря на то, что очень любил мать, сестру, - кроме того, помимо семейной поддержки он не имел никаких источников дохода, - не поступился революционными взглядами и отверг ультиматум. Изредка подрабатывая частными уроками, он перебивался воблой, чёрным хлебом и водой.

Из воспоминаний товарища:

«Передо мной стояла чуть сгорбленная, бедно одетая фигура изгнанного гимназиста: сильно поношенное форменное пальто и почти без пуговиц, такая же форменная фуражка без гимназического герба... Он стоял передо мной, посинев и слегка дрожа от холода (стояла поздняя осень, кругом слякоть и ветер). Поговорив немного и обменявшись адресами, мы попрощались. Пройдя несколько шагов, я оглянулся: он быстро, опустив голову, шагал вперёд по какому-то «делу»...»

Тогда наиболее важным «делом» было выработать у как можно большего числа людей, в особенности у протестной части интеллигенции, правильное мировоззрение, - тем более, что народническое себя уже полностью исчерпало. Путь к такому мировоззрению предоставляли марксизм и растущее пролетарское забастовочное движение. Федосеев интенсифицирует изучение марксизма, опираясь на отчисленных и высланных студентов, активистов и бывших руководителей всевозможных студенческих кружков. Их насчитывались, быть может, десятки, если не единицы, но это была поистине «золотая молодёжь», люди с необычным потенциалом. Именно из этой среды впоследствии выйдет такой феномен, как «невесть откуда взявшийся» «истребитель народничества» в столичных петербуржских кружках, провинциальный интеллигент Ленин.

Наладив связи в студенческих землячествах - группах совместного проживания, «кучкования» и всяческого рода взаимопомощи, стихийно формировавшихся по принципу этнической и местечковой принадлежности (что вполне естественно для кишащего непотизмами «традиционного» общества даже нынешней России, не говоря уже о царской) - Федосеев, опираясь на «пополнения» землячеств из среды отчисленных «бунтарей», начинает работу по превращению политизирующихся землячеств в реальные политические ячейки - марксистские кружки.

В письме Мотовилову от января 1888 года, Федосеев эзоповским языком пишет: «...Наиболее важный переворот произошёл среди студенческих землячеств... Землячества пополняются. Цели их значительно расширились, уже теперь не будут ограничиваться чисто студенческими делами. Одной из видных перемен в организациях студенчества - это введение кружковых чтений с целью саморазвития».

А начальник Казанского губернского жандармского управления - полковник Гарпгардт - докладывает уже сосем не эзоповским языком: «Несмотря на категорическое воспрещение со стороны учебного начальства, [большое количество студентов] не вышло из состава так называемых студенческих землячеств... причём землячества эти, организованные под видом доставления взаимопомощи нуждающимся товарищам, в действительности обратились в тесно связанные между собой тайные кружки, поставившие себе задачею не только систематическое противодействие мероприятиям учебного начальства, но и достижение прямо революционных целей преимущественно путём распространения гектографированных в этих же землячествах противоправительственных изданий среди прочих студентов...»

Наученный горьким опытом разгрома своего первого гимназического кружка, Федосеев берётся за восстановление кружковой работы ещё более профессионально. Он выпроваживает из кружка всех случайных, наивных, несерьёзных, чересчур говорливых, или слабо подготовленных членов кружка, превратив его в так называемый «кружок высшего типа». Помимо того, он организует кружки более «низкого уровня» - по 10-15 человек в каждом - более открытые, в которых принимали неподготовленных лиц; как бы «подготовительные кружки». В таких кружках Федосеев занятий не вёл - он просто наблюдал за ними; занятия же, по разработанной им методике, вёл другой руководитель. В один из таких кружков попал молодой Ленин, в другой - Горький. Никакой связи между группами не было. В случае ареста Федосеева, он проходил бы по «делу» как рядовой (да притом ещё нечастый) посетитель «не слишком революционного» кружка; конечно, можно было бы догадаться, что через него и некоторых других лиц ведут нити к каким-то более серьёзным политическим «сборищам», но никакой более конкретной, объективной вещественной информацией об этих «нитях» жандармы не могли располагать.

Кружки же «высшего типа», где благодаря педагогическому таланту, несравненной преданности делу и личному обаянию Федосеева шло очень оживлённое и дружное обучение, превращались в источник необычайно богатой научной и теоретической подготовки, особенно в области политэкономии и истории. Из этих кружков, по плану Федосеева, впоследствии должны были сформироваться партийные организации, выработке программы для которых Федосеев уделял первоочередное внимание.

Довольно быстро освоив все доступные на русском языке злободневные книги и журналы, федосеевцы начинают переводить на русский язык нужную иностранную литературу, наладив её гектографическое издательство. В круг переводившихся изданий вошли такие произведения как «Нищета философии», «Происхождение семьи, частной собственности и государства», «Политическая Россия», «Развитие социализма от утопии к науке». Изучая существующие программы различных политических организаций, федосеевцы начинают вырабатывать определённое программное видение развития революционного движения. Так, они напрочь отвергают террор; многие другие положения народнической программы; разрабатывают положение о том, что в ходе революции пролетариат должен будет повести за собой крестьянство в качестве своего осовного союзника; разрабатывают общетеоретические положения о сущности экономического строя России, её капиталистического развития. Если мы сравним эти наработки с последующими общеизвестными концепциями ленинизма, то не найдём существенных различий.

С определённого момента, Федосеев начинает налаживать связи с рабочими казанских предприятий. Провинциальный рабочий контингент был в ту пору необычайно тёмен и забит. Он состоял по большей части из сезонных рабочих, свято веривших в чудеса, во всемогущего Бога и в Царя как в Отца, а также в то, что революционеры являются «проклятыми безбожниками и убийцами». Но такое положение ничуть не смущало Федосеева. Немногие из тех рабочих, с которыми таки завёл знакомство Федосеев, по мере нарастания революции стали надёжной опорой марксистского движения среди рабочего класса.

Одновременно с указанными мероприятиями, кружки проводили и другую практическую работу: они устанавливали связи с революционерами соседних регионов, собирали информацию о революционном движении в России, организовывали помощь ссыльным и «нелегалам», распространяли революционную литературу среди широкого круга лиц. У Федосеева, благодаря революционной деятельности, даже появилась какая-то личная жизнь - весной 1889 года он познакомился с бойкой, симпатичной и неглупой курсисточкой Аней Соловьёвой. Той же весной, федосеевцы начинают доставать через знакомых рабочих шрифты для нелегальной типографии (ибо обходиться гектографом они уже не могли). Шрифты-то их и погубили: летом 1889 года через письмо, обнаруженное у арестованного в Петербурге бывшего участника казанских кружков, жандармы вышли на Соловьёву, а во время обыска у Соловьёвой схватили Федосеева и ещё нескольких руководителей кружков с нелегальными шрифтами. Таким образом, наиболее активных членов организации «застукали» с поличным; основная же масса кружков, благодаря предусмотрительности схемы, осталась нетронутой.

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ...