Категория бесконечности в древнегреческой философии. Гераклит

2011-10-01 Станислав Ретинский

Исходной точкой развития древнегреческой философии является стихийный материализм, который пытался объяснить единство природных явлений через поиск вещественного начала: вода, воздух, огонь, земля и т. д. Несмотря на несколько наивный характер такого мировоззрения, величайшая заслуга греческих философов состоит в том, что они стремились объяснить мир из него самого. Такой взгляд сформировался в результате непосредственного созерцания, что позволило рассмотреть природные явления во всеобщей связи. В этом, по мнению Энгельса, недостаток и превосходство древнегреческой философии над другими воззрениями: «Если метафизика права по отношению к грекам в подробностях, то в целом греки правы по отношению к метафизике» (Старое предисловие к «Анти-Дюрингу». О диалектике). То есть благодаря тому, что древние греки еще не дошли до анализа природы, они рассматривали ее как одно целое.

Среди многочисленных представителей стихийного материализма наиболее выдающимся был Гераклит из Эфеса. Его философия, как, впрочем, и вся философия того времени исторически была связана с формированием и развитием рабовладельческого строя, сменившего первобытно-общинный строй. Самыми передовыми городами в этом отношении были Милет и Эфес, в которых и возникли первые философские школы. Они вели непримиримую борьбу с мифологией, объясняющей явления природы действиями божественных сил. Аристотель в своей «Метафизике» прямо указывает на то, что древнейшие греческие философы вопрос о первопричине решали с помощью бесконечного движения материи: «Так вот, большинство первых философов считало началом всего одни лишь материальные начала, а именно то, из чего состоят все вещи, из чего как первого они возникают и во что как в последнее они, погибая, превращаются, причем сущность хотя и остается, но изменяется в своих проявлениях, - это они считают элементом и началом вещей. И потому они полагают, что ничто не возникает и не исчезает, ибо такое естество (physis) всегда сохраняется».

Наряду с милетскими материалистами Гераклит был не только философом, но еще и естествоиспытателем. Поэтому в качестве первовещества он выбирает огонь как наиболее подвижное из всех природных явлений. В своем единственном сочинении «О природе», которое дошло до нас в отрывках, Гераклит пишет: «Этот космос, один и тот же для всего существующего, не создал никакой бог и никакой человек, но всегда он был, есть и будет вечно живым огнем, мерами загорающимся и мерами потухающим». Данное утверждение содержит в себе сразу несколько важных мыслей. Но главное состоит в том, что еще в VI-V вв. до н. э. древнегреческий философ смог прийти к пониманию бесконечности материального мира.

Категория бесконечности нашла свое отражение в еще одном утверждении Гераклита, о котором сообщает Сократ в платоновском диалоге «Кратил»: «Гераклит говорит где-то: «все движется и ничто не остается на месте», а еще, уподобляя все сущее течению реки, он говорит, что «дважды тебе не войти в одну и ту же реку». Движение, как известно, есть форма существования материи. И тезис о том, что «все движется и ничто не остается на месте» говорит об универсальности и бесконечности этого движения, которое не возникает извне в форме первотолчка или, как принято говорить сейчас, Большого взрыва.

Материализм Гераклита утверждался в непримиримой борьбе с мифологическим мировоззрением и философским идеализмом. Об этом мы узнаем из 40, 42, 56 и 57 фрагментов его произведения соответственно: «Многознание не научает быть умным, иначе бы оно научило Гезиода и Пифагора, а также Ксенофана и Гекатея»; «Гомер заслуживает того, чтобы быть изгнанным из общественных мест и высеченным розгами, так же как и Архилох»; «В познании явных (вещей) люди совершенно обманываются, подобно Гомеру, который был мудрейшим из всех эллинов»; «Учитель весьма многих (вещей или людей) - Гезиод, его считают знающим весьма много, - его, который не разумел, что день и ночь - одно».

Можно предположить, что своим философским рассуждением об огне Гераклит, по сути, выступил против общепринятого в Древней Греции мифа о Прометее, образ которого неоднократно встречается в трудах Гезиода. А материализм эфесского мыслителя есть прямой вызов не только идеалистическому мировоззрению Пифагора, но и всей религиозно-философской школы пифагорейцев. «Пифагор, - говорит Гераклит, - сын Мнесарха, превыше всех людей занимался изысканиями и, отобрав эти сочинения, создал свою мудрость, свое многознание, свое дурнописание» (Диоген Лаэртский «О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов»).

Правда, спустя некоторое время были предприняты попытки записать Гераклита в лагерь идеалистов. Например, Гегель считал, что его философские рассуждения об огне связаны не с желанием найти вещественное начало, а всего лишь со стремлением изобразить всеобщий естественный процесс: «Истинная мысль Гераклита состоит в том, что он понял сущность природы, т. е. изобразил ее как в себе бесконечную, как процесс в самой себе; и, следовательно, нам сразу становится ясно, что Гераклит не мог сказать, что сущность есть воздух или вода и т. п. Ибо они сами по себе не суть процесс, а лишь огонь является таковым. Он поэтому утверждал, что огонь есть первая сущность, и огонь есть реальная форма гераклитовского первоначала, душа и субстанция процесса природы» («Лекции по истории философии»).

Идеалистические представления о философии Гераклита проникли также и в социалистическую среду, что отразилось в работе Фердинанда Лассаля «Философия Гераклита Темного из Эфеса». Карл Маркс в письме к Фридриху Энгельсу от 1 февраля 1858 года дает крайне негативную оценку этому произведению: «Гераклит Темный» Лассаля Ясного, в сущности, весьма пошлое, жалкое произведение». Маркс также замечает, что Лассаль не прибавил ничего нового, а только развил в деталях книгу Гегеля «История философии». Аналогичную оценку книге Лассаля дает и Владимир Ленин: «Лассаль совершенно не знает чувства меры в этом сочинении, прямо-таки топя Гераклита в Гегеле» (Конспект книги Лассаля «Философии Гераклита Темного из Эфеса»). В конце своего конспекта Ленин делает однозначный вывод: книгу Лассаля не стоит читать.

В отличие от Лассаля, Гераклита стоит читать и восхищаться целостностью его мировоззрения. При всей своей примитивности наивный материализм и стихийная диалектика Гераклита Эфесского были довольно революционны и положили начало древнегреческой науке. К сожалению, современная наука утратила эту революционность и стала насквозь реакционной, что объясняется ее разрывом с философией. В первую очередь это касается сторонников теории Большого взрыва, о которых Энгельс говорил еще в XIX веке: «Насколько высоко естествознание первой половины XVIII века поднималось над греческой древностью по объему своих познаний и даже по систематизации материала, настолько же оно уступало ей в смысле идейного овладения этим материалом, в смысле общего воззрения на природу. Для греческих философов мир был по существу чем-то возникшим из хаоса, чем-то развившимся, чем-то ставшим. Для естествоиспытателей рассматриваемого нами периода он был чем-то окостенелым, неизменным, а для большинства чем-то созданным сразу. Наука все еще глубоко увязает в теологии. Она повсюду ищет и находит в качестве последней причины толчок извне, необъяснимый из самой природы» («Диалектика природы». Введение). К сожалению, эти слова не утратили свою актуальность и в XXI веке...