Католичество и революция на Кубе

2010-10-17 Столяренко Дмитрий (Дмитрий Столяренко)

«Позволив себе одного Бога на небе, мы допускаем тысячи господ на земле». Эти слова Бакунина, казалось бы, говорят о невозможности существования каких бы то ни было точек соприкосновения революционного движения и религии. Не оставляя в стороне того, что действительное преодоление эксплуатации и освобождение человека как Человека не может не включать в себя преодоление религии, как института угнетения с тысячелетней историей, необходимым, все же, мне кажется изучение роли католической церкви в революционных процессах в Латинской Америке и, в частности, на Кубе. Ведь, как показывает история, нередко революционеры, позволяя себе «Бога на небе», с не меньшей яростью вели борьбу против господ на земле.

Слова одного из основателей теологии освобождения, римско-католического священника Камило Торреса, о том, что «обязанность каждого христианина - быть революционером, а обязанность каждого революционера - вершить революцию» могут, на первый взгляд, оказаться обескураживающими. Однако попробуем проследить, каким образом церковь, религия и революция сплелись в Кубинской истории.

Согласно социологическому исследованию 50-х годов, проведенному The Agrupacion Catolica Universitaria, 72,5% кубинцев причисляли себя к католикам, и этого не могло не учитывать революционное движение. Условно, в Кубинском католичестве времен революции можно выделить несколько направлений. С одной стороны, это католики, действовавшие в русле революции - например, Гильермо Сардиньяс, ставший капелланом партизанской армии, произведенный в чин команданте и отправлявший религиозные обряды в темно-оливковой форме революционных повстанцев; архиепископ Энрике Перес Серантес, приветствовавший Vida Nueva («Новую жизнь») на холмах триумфа революции. Множество приходских священников использовали свои проповеди и бюллетени для изобличения режима Батисты. С другой стороны были те, кто сначала был на фронте борьбы с диктатурой Батисты, а затем перешли в оппозицию к Фиделю Кастро и существующему на Кубе порядку вещей. Отдельно можно сказать о христианских организациях (Juventud Catolica Cubana, Juventud Obrera Catolica), чья деятельность не была однозначно революционной, однако их работа была направлена на улучшение положения, например, больниц и приютов.

Однако, не стоит также забывать, что, хотя христиане принимали участие в борьбе, католическая церковь во главе с испанскими священниками была настроена враждебно по отношению к революции, а некоторые христианские священники оказывали поддержку проамериканским контрреволюционерам в 60-х. В книге «Фидель и религия. Беседы с Фреем Бетто» отдельно подчеркивается, что испанские церковные функционеры были крайне реакционными, и, таким образом, в данном аспекте, когда социоэкономический конфликт обострился и перерос в революционное движение, религия и революция оказались антагонистами.

Однако мне кажется, что если подходить к этой проблеме со стороны религии, вряд ли возможно понять суть происходивших на Кубе процессов. Наиболее логичным мне кажется рассмотрение проблемы религии в кубинской революции со стороны классовой первопричины последней. Кубинская революция, по словам Фиделя Кастро, не имела ничего общего с религией. С этой точки зрения, понятной становится как реакционная позиция церковной верхушки, связанной с руководством в Ватикане, ведь, с этой точки зрения, католицизм был «религией землевладельцев и богачей» (как подчеркивал в своей беседой с Фреем Бетто Фидель), так и то, почему революционные идеи жили и развивались в массах, где католицизм развивался, определенным образом, «в отрыве» от церковной схоластики (в крайнем случае, смешиваясь с африканскими культами, приобретая причудливую форму Сантерии). Церковь же, как институт, не имела поддержки со стороны кубинского народа. Согласно уже упомянутому социологическому исследованию, только 24% кубинских католиков регулярно принимали на тот момент участие в мессе.

Примером того, сколько противоречий содержит в себе вопрос религии на Кубе, может быть визит Папы Римского Иоанна Павла II в январе 1998 года. Реакционеры, ожидавшие того, что Папа Римский камня на камне не оставит своей критикой от революции, были разочарованы. Несмотря на то, что Папа не поддержал отдельные аспекты кубинской жизни, он выступил с критикой американской блокады Кубы, осудил неолиберализм и общество потребления и даже поднял свой голос в защиту Пяти кубинских героев. Хотя, скорее всего, это было способом сохранить многомиллионную кубинскую паству, революция лишь укрепилась после этого визита. А главным неудачником, по всей видимости, оказались Соединенные Штаты.

Сложнейшее взаимодействие, борьба, сплетение религии и революции на кубинском социальном поле продолжает быть спорным, сложным, но необходимым вопросом для изучения. С одной стороны, мы не можем не заметить, что католичество сыграло свою роль в организации революционных масс. С другой стороны - католичество на мировой арене остается все тем же инструментом в руках господствующего класса и одной из самых мощных капиталистических организаций. Готовых же ответов, скорее всего, не существует и не может быть. Ведь, как показывает опыт в том числе и Кубинской революции, каждый шаг действительного движения не только важнее дюжины программ, но и ставит куда больше вопросов и вскрывает куда больше требующих разрешения противоречий, чем любые, даже самые основательные программы. Но в то же время, действительное движение, если это действительно революционное движение, само же порождает самые неожиданные ответы на эти вопросы и дает в руки революционерам самые неожиданные инструменты для разрешения поставленных им противоречий.