Мыслящее тело как класс

2010-04-13 Марина Бурик

Хотя статья, по поводу которой были написаны эти соображения, попала в руки совершенно случайно. Вопрос, поднятый в ней, совершенно не случайно является не только одним из центральных вопросов философии. Правильный ответ на него дает весьма полезный инструмент решения проблем, далеко выходящих за пределы теории. Именно поэтому, не вдаваясь в разбор спора Л.К. Науменко и А.Д. Майданского, о котором пишет Е.В Мареева в статье «О расколе среди ильенковцев», хотелось бы сказать несколько по существу вопроса о субъекте мышления.

Этот вопрос стоял остро сто лет назад, стоит он и сейчас. В формулировке Е.В. Мареевой он выглядит так: кто есть субъект мышления - тело или дело? На наш взгляд постановка вопроса не совсем корректна, тем более, что далее дается следующее уточнение: «Признавать или Тело, или Дело субъектом мышления - вращаться в рамках такой же дилеммы, какой была пресловутая психофизическая проблема. И прежде всего потому, что Тело - единичное, Дело - общее, а субъектом мышления и действия по сути и по Ильенкову является особенное - конкретная личность!» Тут, конечно, согласиться с Е.В. Мареевой нельзя. И по сути, и в марксистском понимании, и, в частности, по Ильенкову, субъектом мышления и действия особенно-конкретная личность быть не может. В связи с этим хотелось бы обратиться к решению проблемы о субъекте мышления Марксом и Лениным. Нужно напомнить о том, что Маркс делил политическую экономию на классическую и вульгарную, избрав для этого совершенно определенный критерий. Он указывает на то, что классическая политэкономия была этапом развития понимания своего предмета, в отличии от вульгарной. Он четко определяет партийность, то есть классовость этой науки. И классическая, и вульгарная политическая экономия - наука буржуазная, стоящая на службе у буржуазии и выражающая в теории направление ее развития. Как только это развитие перестает совпадать с развитием общества, перестает воплощать это развитие, другими словами, буржуазия перестает быть революционным классом, политическая экономия становится вульгарной. Это означает, что она уже не является развивающейся мыслью, а наоборот становится преградой на пути развития мысли. Разумеется, дело тут не в личных качествах отдельных политэкономов. Маркс убедительно показывает, что субъектом мышления являются не отдельные теоретики, и не общество в целом, а именно класс. Более того, он является субъектом мышления только до тех пор, до каких он является субъектом исторического действия. Ту же мысль мы находим и у Ленина, когда он говорит о партиях в философии, которых может быть только две: мыслящая партия, и партия препятствующая мышлению. И именно потому, что одна партия - это партия (часть тела) класса, который является субъектом исторического действия, а значит, и субъектом мышления, а другая - не является таковой. Это касается не только философии, но ВСЕХ без исключения наук, в том числе и естественных, любой работы мысли. Это остается актуальным до тех пор, пока развитее общества осуществляется через борьбу классов. Получается, что объективная истина всегда тенденциозна - классова.

Поэтому странно в этой работе было прочесть следующие слова: «Истина, согласно Гете, находится не между крайностями, а над ними. И крайности "общества" и "мыслящего тела" снимает понятие "общественный человек", которое философия и психология конкретизируют в понятии "личности" того или иного человека. Гете - личность и Ильенков - личность, в слабом единичном теле которого была явлена всеобщая человеческая сущность. Но он действовал сам, а не через него действовало Общество, Деятельность, Труд. И он, в конце концов, сам распорядился своей судьбой».

Судьбой Ильенкова распоряжаемся сейчас мы. К тому же, эта судьба решается, по большому счету, не в научных спорах. Она зависит не только и не столько от того, сумеем ли мы даже не понять его идеи, а от того, сумеем ли мы здесь на своем месте сделать общее для нас с ним дело. В данном случае имеется в виду реальный, а не мнимый, субъект исторического действия. Этим субъектом не может быть ни отдельный индивид «в слабом единичном теле которого была явлена всеобщая человеческая сущность», ни «Общество». Ни то, ни другое, взятое абстрактно, субъектом действия, а значит, и субъектом мышления быть не может. Таким субъектом может быть только революционный - преобразующий материю в ее социальной форме движения класс. Такой класс на данный момент только и может быть представителем общества, такого как оно есть, то есть, есть и не есть одновременно, представителем общества в развитии*.*

Ведь дело не в том, что Ильенков «действовал сам» и «в конце концов, сам распорядился своей судьбой», и не в том, что через него действовало абстрактно, внеисторично, понимаемое «общество». Если серьезно подойти к делу, то речь может идти лишь о месте и роли его тела со всеми его органами и их функциями в теле класса (не какого-либо, а революционного), и только от конкретноисторической, преобразовательной деятельности тела этого класса зависит, играет ли его (Ильенкова) мыслящее тело в принципе какую-то роль или нет, и строго говоря, является ли оно мыслящим.

Другими словами, судьба Ильенкова, Ленина, Маркса зависит исключительно от того, движется ли тело класса по контуру не материи в целом, и не какой-либо формы движения материи (с этим он прекрасно справляется, а революционным от этого не становится), а именно по «контуру» социальной формы движения материи, и не вообще, так как вообще она для человеческой деятельности не существует, а конкретно исторично. Под этим движением по контуру для современного революционного класса должно пониматься не что иное, как изменение этого контура, преобразование формы движения материи, о которой идет речь - уничтожение себя как класса - уничтожение своего тела, как тела конкретного исторически определенного класса (изменение своего исторически определенного тела, включая отношения между органическим и неорганическим телом, неорганическое тело как таковое, и в конечном счете, органическое - живых действующих индивидов) - уничтожение разделения труда.

От этого в данный момент зависит судьба не только будущего, но и прошлого. И она пока еще не решена, до тех пор пока процесс или не закончится выходом на новое основание или его остановка не приведет к уничтожению всякой возможности его осуществления, а вместе с тем и существования человечества в целом. Во втором случае судьба Ильенкова, как и любого другого революционера, не имеет никакого значения. Понимая это, Ильенков так болезненно воспринял приостановку движения класса к своему собственному незряшному отрицанию. Это, кроме всего прочего, означало еще и то, что, прекращая революционно преобразовательную деятельность класс перестает мыслить. С этой точки зрения становятся понятен современный кризис в теории: "Чем пассивнее человек, тем сильнее власть ближайших, чисто внешних обстоятельств над ним, тем больше его способ действия определяется случайными формами вещей. И наоборот, чем активнее он расширяет сферу природы (сюда относится и природа человека - М. Б.), определяющую его действия, тем точнее, истиннее его идеи" - это относится не только и не столько к взятому отдельно человеческому индивиду, сколько к общественному индивидууму - субъекту исторического действия, определяющего судьбу, индивидов из которых он состоит.