Дискуссия с чилийским философом Дарио Салласом Соммэрсом. Ответ на статью "Оборотная сторона науки"

2010-02-24 В. Ясень

Вопросы, поднятые в статье чилийского философа Дарио Саласа Соммэрса «Оборотная сторона науки», пожалуй, не оставят равнодушным ни одного человека поскольку затрагивают каждого неравнодушного к будущему человеческого рода.

Вряд ли кого-то можно сегодня удивить тем, что современная наука превратилась из средства освобождения человека от слепого подчинения силам природы в средство его порабощения и в конечном счёте - собственного уничтожения. Об этой стороне науки и продуктов её деятельности мы и хотим поговорить, следующие примеры автора показывают, почему вопрос сегодня имеет особо острую актуальность:

«В августе 2009 года научный журнал Nature опубликовал статью о продолжающейся милитаризации биологии и необходимости жесткого общественного контроля над этим процессом, в очередной раз поднимая вопрос об ответственности науки за разработку оружия массового уничтожения. Сама статья начиналась таким тревожным обращением Ассоциации медиков Великобритании: *«*Если мы продолжим бездействовать, а использование биохимического оружия не будет жестко регламентировано, мы вступим на скользкий путь, в конце которого - милитаризация биологии и намеренная манипуляция эмоциями, памятью, иммунными реакциями и даже репродуктивными способностями людей».

Виктор Холстов, российский военный учёный, организатор процесса уничтожения химического оружия, пишет: «Как ни странно, но именно революционное по своей интенсивности развитие самых различных технологий и научных знаний несет главную угрозу человечеству*. Самые перспективные разработки в области той же химии, биологии, фармацевтики, нанотехнологий изначально являются двойственными, то есть могут нести как благо, так и страшную беду. Скорее всего, новый научно-технический прорыв в развитии человечества будет осуществлен на стыке химии и биологии, то есть в тех сферах, которые и сегодня оказывают серьезное влияние на экологию планеты».*

Это лишь некоторые фрагменты той апокалипсической картины, которую рисуют нам учёные. При виде ее порой хочется вернуться в старое доброе Средневековье, растворится в лоне матушки-церкви, и ничего такого не знать, как ребенок, закрывающий руками глаза, твёрдо при этом верящий, что тем самым опасность миновала. Многие люди так и поступают, и в современных условиях религия даже кажется чем-то прогрессивным, по-сравнению с тем животным образом жизни, в котором прозябают люди без неё. Но история науки при самом своём зарождении исходила из иных принципов отношения к миру, нежели религия.

Человек тем и отличается от животного, что не приспосабливается к окружающей среде, а приспосабливает ее к себе. Необходимо признать и те огромные научно-технические достижения, без которых бы не было современной цивилизации с её автоматикой во всех сферах производства, всепроникающим электричеством, успехами в лечении неизлечимых ранее болезней и т.д., всеми теми достижениями, которые послужили делу освобождения человека от подчинения силам природы, раскрытия и развития всех его деятельных и творческих способностей. И если мы будем мыслить здраво, то согласимся, что не в науке как таковой лежит корень зла, но в чём-то таком, что порождает отчуждение науки от человека, превращает ее в чуждую человеку силу, грозящую ему огромными проблемами, а то и гибелью.

«Как же случилось, что нынешняя наука оказалась на службе идеологии потребительства и устрашения, превратилась в рабыню политики и индустрии, чьей целью является обогащение, а не истинное развитие человека?» Господин Соммэрс справедливо указывает на роль совокупной деятельности общества в этом: «Невозможно рассуждать о состоянии науки, если мы будем рассматривать ее и самих ученых вне связи с социумом, с его болезнями и ментальными отклонениями». И в тоже время он говорит о моральных ценностях отдельных учёных, отрывая и мораль, и учёных от реальной почвы общественных отношений:

«Известно, что во времена Древнего Египта знания о законах Природы и Вселенной давались только людям с высокими моральными качествами, тем, кто проходил трудные испытания, побеждал свой животный эгоизм и тем самым доказывал чистоту своих помыслов и готовность служению человечеству. А что мы знаем о внутреннем мире представителей современной науки? Каковы их мотивы и стремления? Способны ли они управлять своими эмоциями и разрушительными импульсами? Чем отличаются они от остальных людей, внутренняя жизнь которых не менялась веками, чьи страсти не сублимированы, не подчинены воле, а скорее наоборот, более сильны и опасны, чем в эпоху пещерной жизни?»

Как видно из вышеприведённых цитат, общество и отдельные индивидуумы берутся нашим философом отдельно друг от друга, как две существующие самостоятельно субстанции. На одной стороне - учёные, которые сублимируют свои страсти, за что матушка-Природа (почему-то с большой буквы) одаряет их просветлением. На другой - общество, которое, по мнению автора, представляет из себя коллекцию индивидуумов, большинство из которых ведёт животный образ жизни:

«По законам Природы все, что не эволюционирует, обречено на вымирание, уничтожается и заменяется тем, что больше соответствует универсальной вселенской гармонии. Какова в таком случае цель существования человека, после того как он покинул животное стадо и обрел индивидуальность? Очевидно, что это эволюция сознания и трансформация в человека духовного. Происходит ли выполнение этой задачи или человечество движется навстречу своей закономерной гибели?

На протяжении истории только отдельные, весьма немногочисленные люди исполнили это главное требование Природы и достигли высшей степени человечности. Большинство же стремилось воевать, разрушать, извращать и судорожно «наслаждаться» жизнью, пусть даже ценой рабства или полного распада».

Как видно, история для нашего философа есть сумбур и произвол отдельных воль, которые, однако, почему-то подчиняют эту свою волю если и не «требованию Природы», то требованиям общества, в котором они живут, поскольку их взоры обращены в первую очередь к гораздо более земным вещам: добывание пищи, одежды, жилища и т.д.

Г-н Соммэрс правильно утверждает, что «государства должны инвестировать в образование, основанное на мудрости, а не информации; в образование, основанное на ответственности каждого за происходящее на планете». Отсутствие мышления, скудоумие и погоня за наживой - вот какая мораль поощряется в этом обществе больше всего. Но прежде чем осуждать это низкое животное, в которое превратился сегодня человек, следовало бы выяснить действительные причины такого положения дел. И если мы хотим научно подходить к вопросу, то необходимо подходить к нему с точки зрения действующих в обществе законов его развития.

Мораль есть не нечто принадлежащее отдельным людям от рождения или приобретенное ими в процессе чтения нижек, а есть продукт общества, выражение присущих ему стремлений и идеалов. Но стоит отметить, что современное общество отнюдь не представляет собой однородную массу, а является обществом, в котором происходит противостояние классов, класса рабочих и класса собственников. Последний занимает положение господствующего, и его мораль поэтому также является господствующей. Не из деятельности отдельных людей надо исходить в исследовании морали, но из общества, его действительных отношений, которые в своей современной форме закрепляют эту самую мораль потребительства, для которой чужды потребности и развитие человека. Капиталист является носителем этого способа производства, капитала - этой мёртвой материи, которая правит миром, условием существования которой является непрерывно воспроизводящая себя рабочая сила, голод, нищета и полуживотное состояние людей. Мораль капиталиста исходит из его общественного бытия, вынуждающего его без всяких мучений совести бросать под Джаггернаутову колесницу миллионы жертв, чтобы выжать из их труда как можно больше прибыли. Здесь нет ни грамма этики, чистая политэкономия. Квалифицированный труд и образование в этом обществе являются элементами самовозрастания стоимости, человек - лишь винтиком в большом механизме. Если механизм даёт сбой, то всегда найдутся те, кто поможет ему продолжить ход.

Государство с его армией и полицией представляет для капиталистов превосходный орган принуждения и закрепления существующего строя, поэтому об «инвестициях» в образование, научную деятельность, промышленность, - здесь можно говорить лишь постольку, поскольку это выгодно корпорациям. Поэтому всякая критика этого общества справа, то есть критика лишь внешних проявлений существующей системы, без призыва к изменению системы в целом есть реформизм, то есть попытка лишь несколько улучшить, подкрасить тот механизм саморазрушения, который составляет сущность современного общества. Реформизм не разрешает действительных противоречий в обществе, а лишь до поры до времени латает пробоины, которые становится всё больше и больше, до тех пор, пока не прорвёт. Но такое латание дыр имеет свои границы, и наступает момент необходимости переворачивания всей системы общественных отношений, что подразумевает упразднение тех элементов, которые составляют сущность её воспроизводства.

Это, в первую очередь, уничтожение разделения труда, упразднение классов посредством перехода частной собственности на средства производства из рук небольшой шайки монополистов в собственность всего общества. Это устранение хаоса рыночного способа производства, порождающего постоянные кризисы перепроизводства и установление системы общественного управления, основанной на разумных принципах. Только такая социальная и экономическая революция способна разрешить имманентные противоречия этой системы, главное из которых есть противоречие между трудом и капиталом. Сломить хребет наёмному рабству, дав подлинный, качественный толчок как научному прогрессу, так и той высшей морали, появления которой требует, по словам господина Соммэрса, сама «Природа».