Специализация или универсальность, профессиональность или научность

2008-09-28 А. Гавва (Александр Гавва)

Наверное, кое-кто из нас замечал, что стремительное развитие общественного производства не требует соответственно развитого человека, который бы обеспечивал это производство, а лишь сужает рамки отбора таких людей, соответственно, расширяет требования относительно их специализированности. И в этом есть реальная выгода - специализация позволяет готовить профессионалов, специалистов в определенной отрасли, а это, в свою очередь, способствует все лучшему и лучшему выполнению человеком именно своей части работы, что выгодно если и не обществу в целом, то работодателям - точно.

В то же время, никто не станет отрицать, что во все времена в обществе наиболее ценилась именно универсальность конкретного человека, то есть его способность делать любое дело. Как же решить это противоречие?

По-видимому, наилучшим выходом здесь будет поставить в центр внимания не общество в целом, а его составляющую - человека, индивида, и рассмотреть эту проблему относительно него. Вроде бы обществу лучше, чтоб труд был разделенным, но лучше ли от этого человеку? Со времен второго промышленного переворота и на протяжении почти всей человеческой истории такие явления как специализированность и универсальность существовали бок о бок, дополняя друг друга и не вступая во взаимный конфликт. Мало того, специализация труда, отделение одного ремесла от другого обеспечивало прогресс общества и развитие его производительных сил. Специализация вообще родилась как средство повышения производительности труда, и отлично существовала в этом качестве до появления машинного способа производства и соответствующего ему нового вида производственных отношений - капиталистических. Именно в это время специализация из достояния цивилизации превращается в ее проблему, ведь капитализм превращает целый класс людей в прислугу для машин. Это один аспект.

Второй заключается в том, что безумная конкуренция вынуждает на первый план ставить развитие средств производства, в данном случае - техники, вместо того, чтобы обеспечивать условия для развития человека.

Сегодня такое положение вещей уже дает свою отдачу, сдерживая развитие, как техники, так и человека одновременно, хотя цель, конечно же, была прямо противоположной. Вообще, довольно странно, что, невзирая на то, что и сейчас чрезвычайно ценятся люди всесторонне развитые, образовательные учреждения готовят почему-то узких специалистов.

Особенности общественного производства на данном этапе заключаются еще и в том, что развитие техники не просто доминирует над развитием человека, оно теперь идет вопреки и в ущерб ему. Совершенствуются средства производства, а не человеческие возможности, а развитие производства в настоящее время означает не развитие человеческих умений, а перенесение этих умений на технику. Это даже сводится не просто к перенесению умений, что значило бы их удвоение, а к безвозвратному отрыву умений от человека и передаче их технике. Ввиду этого, задача человека теперь - получение навыков управления техникой, которая уже имеет все необходимые умения. Это приводит лишь к одному - к девальвации человека, лишение его собственно человеческой сути, которая, как известно, заключается в приспособлении природы к своим потребностям. Если раньше человек приспосабливал к себе окружающую среду, то теперь он сам вынужден приспосабливаться, а это уже главный признак животного, а не человека. Положение заостряется еще и тем, что среда, к которой человек приспосабливается, уже не естественная, а им же, человеком, созданная. Что же, собственно, человеческого останется в человеке в результате такого приспособления? Насколько более примитивным он станет?

Человек все увереннее превращается в придаток к машине, в ее обслуживающий персонал, а это значит, что вслед за сужением умений человека сужается и его мировоззрение.

Что же делать? Какие пути можно предложить для решения этих проблем? А решением, естественно, является создание таких условий, при которых человек не становился бы дополнением к машине, но прекрасно пользовался бы ею и при этом оставался всесторонне и гармонично развитым. Ведь, как справедливо заметил Гегель: „Быть человеком - значит уметь делать все то, что умеют делать другие". И кто знает, возможно, целесообразно было бы использовать в этих целях опыт тех европейских университетов, которые практиковали так называемый „гумбольдтовский" принцип обучения. При этом они сознательно отказывались от ориентации учебы на будущую профессию и на фундаментальные науки, чтобы не ограничивать заранее, не задавать рамки, не сужать круг интересов, а вместо этого дать человеку возможность всесторонне развиваться и самому выбирать свой путь к совершенству.