«Живое прошлое земли» (диалектика, палеонтология и эволюционное учение Ч. Дарвина)

2010-02-12 К. Дымов

24-го ноября минувшего года прогрессивная общественность отметила ещё одну славную дату, связанную с жизнью и деятельностью Чарльза Дарвина, - 150 лет со дня выхода в свет его эпохальной книги «Происхождение видов путём естественного отбора». Конечно же, дату эту не мог бы оставить без должного внимания ни один сознательный материалист и диалектик, ибо теория Дарвина по-прежнему остаётся одним из краеугольных камней подлинно научного, диалектико-материалистического мировоззрения. К сожалению, суета текущих дел помешала мне вовремя откликнуться статьёй на славный дарвиновский юбилей. Но тут как раз подошёл очередной день рождения великого учёного (12 февраля), так что, моя статья будет, по-моему, всё-таки как нельзя кстати...

Показательно, что одними из первых по достоинству оценили дарвиновскую теорию эволюции именно Карл Маркс и Фридрих Энгельс. Уже через три недели после появления книги в продаже (12 декабря 1859 года) Энгельс отмечал в письме к Марксу: «Вообще же Дарвин, которого я теперь читаю, превосходен. В этой области телеология не была ещё разрушена, а теперь это сделано. Кроме того, до сих пор ещё не было такой грандиозной попытки доказать историческое развитие в природе, да ещё с таким размахом». В свою очередь, 19 декабря 1860 года Маркс написал Энгельсу по поводу «Происхождения видов»: «...эта книга даёт естественно-историческую основу нашим взглядам». Известно, что К. Маркс и Ч. Дарвин с большим уважением относились друг к другу и состояли в переписке.

Нелишне будет также отметить, что в «Капитале» и ряде других своих произведений Маркс неоднократно упоминает и цитирует Дарвина.

По словам В. И. Ленина, «Дарвин положил конец воззрению на виды животных и растений, как на ничем не связанные, случайные, "богом созданные" и неизменяемые, и впервые поставил биологию на вполне научную почву, установив изменяемость видов и преемственность между ними...» [выделено мной - К. Д.]. Иными словами, Дарвин первым - и навеки - утвердил в биологии (да и, вообще, во всех естественных науках) развитие; убедительно, на огромном фактическом материале, собранном им самим и другими натуралистами, доказал, что живая природа развивается - развивается по естественным законам, не требующим вмешательства божества. Обобщение данных биологии и всех остальных естественных наук, а также общественных наук, вообще - всей человеческой культуры и практики, позволяет, в свою очередь, сформулировать всеобщие законы развития природы, общества и познания - законы диалектики. Диалектика же служит нам самым грозным - воистину «высокоточным»! - оружием теоретического осмысления и практического преобразования мира в борьбе с реакционерами всех мастей и уровней IQ: «В своём рациональном виде диалектика внушает буржуазии и её доктринёрам-идеологам лишь злобу и ужас, так как в позитивное понимание существующего она включает в то же время понимание его отрицания, его необходимой гибели, каждую осуществлённую форму она рассматривает в движении, следовательно также и с её преходящей стороны, она ни перед чем не преклоняется и по самому существу своему критична и революционна» [К. Маркс. Предисловие к «Капиталу»; выделено мной - К. Д.].

Вот именно: диалектика, будучи «по существу своему критичной и революционной», внушает апологетам капитализма «лишь злобу и ужас», а потому подвигает их сотни и тысячи раз «опровергать» Дарвина и Маркса, «опровергать» самый факт развития природы и общества по законам диалектики. Ведь в противном случае им пришлось бы признать ту истину, что и капитализм не вечен, преходящ, что и он представляет собою лишь определённую ступеньку развития человечества; и рано или поздно - в силу его закономерного исторического развития, обусловленного развёртыванием внутренне присущих ему противоречий, - капитализм будет отринут, сметён, уничтожен, заменён более высокой формой общественного устройства. А отсюда следует, что не только политэкономия и история, но и естественные науки, казалось бы, столь далёкие от классовой борьбы, являются ареной самой ожесточённой и бескомпромиссной идейной битвы, в которой нам и приходится отстаивать диалектико-материалистический взгляд на природу, отстаивать и защищать, в числе целого ряда естественнонаучных теорий, эволюционное учение Дарвина.

Дарвиновская теория, которая в своём дальнейшем развитии была соединена с достижениями генетики и молекулярной биологии, став основой т.н. синтетической теории эволюции (СТЭ), объяснила механизм развития живой природы и относительную целесообразность строения живых существ. Она приоткрыла механизм видообразования (образования новых биологических видов) и порождения того потрясающего многообразия и великолепия форм жизни, хорошо приспособленных к столь же многообразным условиям существования, который мы наблюдаем в природе. Опять же, здесь мы встречаем ярчайшие примеры диалектики изменения и в то же время сохранения, изменчивости и наследственности, движения и устойчивости («покоя»); накопления в сотнях поколений самых незначительных и незаметных мутаций с переходом этих количественных изменений в качественный скачок - появление новых видов, родов, классов живых существ. Живая природа непрерывно изменяется, развивается, порождая всё новые и новые формы и виды, приспособленные к изменившимся условиям существования, и уничтожая при этом неприспособленные, - и в то же самое время она как бы остаётся «неизменной», «застывшей», обеспечивая устойчивое существование и воспроизводство из поколения в поколение возникших некогда форм и видов. Покой как необходимый момент движения, неизменность как необходимый момент всякого изменения и развития!

И движущей силой всего этого грандиозного движения-изменения выступает борьба за существование, которая постоянно разрешает противоречие между «возникшими вчера», в старых условиях существования формами жизни и новыми, изменившимися, «наличными сегодня» условиями их бытия (опять же, вот он - диалектический принцип всеобщей связи - неразрывной связи и взаимодействия живых существ со всеми астрофизическими, геологическими, геофизическими, климатическими и прочими явлениями неживой и живой природы!). Кто-то в этой борьбе гибнет, сберегаясь лишь в виде погребённых в толще горных пород костей и раковин, а кто-то, удачно изменившись и приспособившись, выживает, процветает и даёт начало новым ветвям «эволюционного древа». Кто-то проявляет спасительную гибкость и изменяемость, а кто-то оказывается неспособным к изменению - и это отнюдь не обязательно приводит к его гибели: дожили же до наших дней «живые ископаемые» вроде мечехвостов и кистепёрой рыбы латимерии! Кто-то в своём развитии прогрессирует, усложняется, повышает уровень своей телесной организации, вырабатывает более сложные поведенческие реакции - и это есть генеральная линия развития жизни на Земле; - но эта генеральная линия диалектически сочетается и переплетается с прямо противоположной, регрессивной линией развития, к примеру, многих паразитов, которые приспосабливаются к специфическим условиям своего существования путём, напротив, упрощения, редукции, избавления от всего лишнего и ненужного им.

В общем, в живой природе постоянно и непрерывно происходит рождение и уничтожение, возникновение и исчезновение; постоянно происходит становление видового состава флоры и фауны, становление невероятно сложных, внутренне взаимосвязанных комплексов живых организмов и неорганических факторов их существования (биоценозов и биогеоценозов). Это - естественно и нормально. Плохо только то, что в этот диалектический процесс становления и изменения жизни всё более грубо и беспощадно вторгается человек, уничтожающий то, что в естественных условиях могло бы жить и процветать. Вот не так давно зоологи объявили об окончательной гибели уникального и прекрасного животного - озёрного дельфина из китайских озёр Дунтинху и Поянху. А до него были стеллерова корова, тарпан, тур, нелетающая птица дронт и многие-многие другие... Вины Дарвина в этом уж точно никакой; тут виновато только лишь хищническое отношение к природе человека, живущего при господстве частной собственности, собственнического эгоизма, животной конкуренции и всех тех низменных страстей, что генерируются ежечасно и ежеминутно «эффективной рыночной экономикой» - экономикой процветания одних за счёт страданий и гибели всего окружающего...

Однако же, учение Чарльза Дарвина было бы пустым звуком, очередной натурфилософской спекуляцией, коих много было выдумано до Дарвина, если бы факт длительного, закономерного развития жизни на нашей планете не был надёжно подтверждён наукой палеонтологией, действующей в единой и неразрывной связке с геологией. Именно палеонтология (от греческих слов «палео» - древний, «онтос» - жизнь и «логос» - учение), изучающая окаменелости и разного рода следы жизнедеятельности древних живых существ, даёт нам материал, позволяющий проследить развитие жизни на Земле, все его этапы, - весь этот грандиозный путь от самых примитивных безъядерных одноклеточных организмов (прокариот) до Человека Разумного, способного не просто приспосабливаться к внешним условиям существования, но познавать и преобразовывать окружающий его мир.

Люди издревле находили в земле эти самые окаменелости - ископаемые останки «допотопных» животных и растений, и находки сии вызывали удивление публики и споры в учёной среде. Споры между теми, кто в той или иной, пусть даже и в наивной, форме утверждал идею закономерного и естественного развития природы, и теми, кто отстаивал традиционные, консервативные, религиозные взгляды о неизменяемости сотворённого Богом мира. Ещё некоторые философы древности, как, например, Ксенофан Колофонский и Ксанф Сардский, считали окаменелости остатками некогда живших организмов, но другие, в частности - Теофраст, отрицали это. В средние века окаменелости рассматривались, как проявление некоей «пластической силы», действующей, якобы, в горных породах, или же как «игра природы». Леонардо да Винчи, участвуя в работах по прорытию каналов в Северной Италии, встречал окаменелые остатки морских организмов и пришёл к выводу, что эти животные жили в море, занимавшем некогда пространства нынешней суши. Но, всё же, подобные догадки не поднимались тогда до уровня достоверно установленных и обоснованных истин, и ещё в XVIII веке многие учёные по-прежнему придерживались теории о действии «пластической силы».

А когда отрицать очевидное стало уже невозможно, была выдумана другая теория, отстаивавшая религиозно-идеалистическую точку зрения, - т.н. «теория катастроф»: якобы древние, ныне не существующие виды животных и растений были уничтожены в ходе разного рода катаклизмов, потопов и проч., а на их место каждый раз создавались (богом, а кем же ещё?!) новые виды, включая, в итоге, ныне живущие. Согласно этой теории, после каждой очередной катастрофы и последующего творческого акта наступал длительный период покоя, в течение которого обновлённая поверхность Земли и вновь созданные виды растений и животных оставались неизменными до следующего катаклизма.

В своём законченном виде теория катастроф была сформулирована в 1812 году выдающимся французским учёным Жоржем Кювье, который, несмотря на все его ошибки и заблуждения, справедливо считается одним из основоположников палеонтологии. Теории катастроф придерживались и такие крупные учёные, как А. Гумбольдт и немецкий геолог Л. Фон Бух. Ученик и последователь Кювье А. Д'Орбиньи насчитал в истории Земли 27 катастроф, а Э. де Бомон - 32!

По характеристике Ф. Энгельса, данной им в «Диалектике природы», «теория Кювье о претерпеваемых землёй революциях была революционна на словах и реакционна на деле. На место одного акта божественного творения она ставила целый ряд повторных актов творения и делала из чуда существенный рычаг природы». Решительный удар катастрофизму Кювье нанёс английский геолог, друг Дарвина, Чарльз Лайель в своей работе «Основы геологии». Лайель показал, что геологическое развитие происходит постоянно и непрерывно (геологическая теория актуализма); этим он «внёс здравый смысл в геологию, заменив внезапные, вызванные капризом творца, революции, постепенным действием медленного преобразования природы» (Ф. Энгельс. «Диалектика природы»). Однако Лайель впал в другую метафизическую крайность: «отбросив» катастрофы Кювье, он свёл геологическое развитие к плоскому эволюционизму, с отрицанием качественных, революционных по своей сути, изменений («скачков», «перерывов постепенности»), подготовленных медленными количественными изменениями земной коры и прочих оболочек Земли. В действительности же история планеты Земля представляет собой перманентный процесс постепенного и едва заметного преобразования её недр и поверхности под воздействием как внутренних, так и внешних (атмосфера, водные потоки, жизнедеятельность организмов) факторов, «прерываемый» периодически «катастрофами» - эпохами складчатости (горообразования), активного вулканизма или, скажем, оледенения, когда в достаточно короткие, по меркам геологии, промежутки времени Земля претерпевает большие, коренные изменения. А такие катастрофические процессы, в свою очередь, влекли за собой полную гибель многих - но не всех! - групп растений и животных. Именно творческое соединение идей актуализма и очищенного от мистики «катастрофизма», освобождение обеих теорий от метафизических односторонностей, позволило геологии выработать правильную, диалектико-материалистическую научную картину истории нашей планеты.

Пресловутая теория катастроф «даёт рецидивы» и в наше время. Например, в виде популярной гипотезы о «внезапной» гибели динозавров в результате падения гигантского метеорита («гипотеза Альвареса»). Нет, в принципе, такая точка зрения имеет право на существование, и ничего сверхъестественного и антинаучного здесь нет. Вполне можно предположить, что на нашу планету действительно упало огромное небесное тело, это привело к катастрофическим изменениям климата, к которым исполинские рептилии приспособиться, увы, не сумели. Однако нужно иметь в виду следующее: 1) «внезапность» гибели динозавров была относительной - этот процесс, по-видимому, продлился сотни тысяч и миллионы лет (есть данные, что некоторые группы динозавров - трицератопсы, тероподы и др. - ещё пару миллионов лет тому жили в Северной Америке и Индии); и 2) в результате катаклизма погибли динозавры, но выжили многие другие группы животных, в частности - ранние, ещё очень примитивные млекопитающие. (Всего же тогда погибло 16% семейств и 47% родов морских животных, 18% семейств сухопутных животных; погибли, помимо динозавров, мозазавры, плиозавры, ихтиозавры, летающие ящеры, головоногие моллюски - аммониты и белемниты, но зато выжили крокодилы, черепахи, змеи, птицы, а также кораллы и головоногие моллюски наутилусы).

Млекопитающие, очевидно, выжили тогда потому, что были прогрессивнее динозавров, «гибче», проворнее, что обладали они куда большим потенциалом развития и приспособляемости! Гибель динозавров с одновременным «воцарением» на Земле млекопитающих и птиц (и с одновременным утверждением господства цветковых растений!) - это была великая биологическая революция, подготовленная предыдущим ходом эволюции. Это был закономерный акт, это было событие, которое должно было произойти в силу естественного и в целом прогрессивного развития жизни на Земле. Прогрессивное новое с необходимостью и неизбежностью побеждает отсталое и отжившее себя старое - данный закон действует как в живой природе, так и в обществе. Точно так же и капитализм, породивший в своём развитии исполинские монополии - этих капиталистических монстров-«динозавров», - должен, в силу развития производительных сил общества, уступить место более прогрессивным формам организации производства!.. А то, что неизбежный уход динозавров со сцены был, возможно, ускорен или инициирован катаклизмом «внеземного» происхождения - это уже совсем другой вопрос. В любом случае, факт «внезапной» гибели динозавров ни в коей мере не может служить подтверждением теории катастроф и опровержением научно-эволюционного представления о естественном, закономерном, непрерывном и последовательно-преемственном развитии жизни на Земле.

...В России окаменелости стали предметами музейного коллекционирования ещё при Петре Первом, который, кстати сказать, видел в них именно остатки вымерших существ. Большое значение для развития палеонтологии имели труды М. В. Ломоносова. Великий русский учёный подметил тот факт, что налегающие друг на друга слои горных пород нередко отличаются один от другого по содержащимся в них остаткам ископаемых организмов. Этим он сделал решительный шаг в направлении разработки палеонтологического метода в геологии, к внедрению в науку о Земле исторического подхода. Кроме того, Ломоносов интересовался происхождением угля и нефти и доказывал, что горючие полезные ископаемые (каустобиолиты) образовались за счёт органического вещества растений. Наконец, он отстаивал идею направляющего влияния на живую природу исторических изменений среды обитания, в частности - Мирового океана, который, по мнению Ломоносова, был изначально пресноводным, а уж затем стал испытывать постепенное осолонение (по-видимому, так оно и было в действительности).

Окончательное же «превращение палеонтологии из натурфилософии в науку» - в самостоятельную научную дисциплину, которая не просто описывает ископаемые диковинки, но ищет закономерные связи и выявляет «линии развития» жизни на Земле, - состоялось именно тогда, когда Чарльз Дарвин выдвинул свою эволюционную теорию. Кстати, Дарвина подвели к эволюционизму, помимо прочего, и некоторые палеонтологические факты - например, сделанная им самим в Южной Америке находка костей гигантского ленивца (размером со слона!), убедившая молодого натуралиста в том, что живая природа претерпела историческое развитие. Создание дарвиновского учения создало предпосылки для возникновения эволюционной палеонтологии, у истоков которой стоял русский учёный Владимир Онуфриевич Ковалевский (а его брат, Александр Ковалевский, выступил, наряду с И. И. Мечниковым, создателем эволюционной эмбриологии).

И с тех пор, за прошедшие 150 лет, палеонтология сделала громадный шаг вперёд, обогатив свой арсенал самыми мощными и поистине виртуозными инструментами исследования окаменелостей, реконструирования организмов и древних биоценозов, восстановления, в самых тонких нюансах, картины жизни на Земле в те или иные геологические эпохи. Сегодня палеонтологи используют в своих исследованиях рентгеновскую аппаратуру, оптические и электронные микроскопы, масс-спектроскопию, самые тонкие химические методы, компьютеры. Материал же для их исследований составляют обширные коллекции остатков ископаемых животных и растений, собранные за сотни лет. Причём это не только кости, раковины и окаменелые части растений, но также оболочки бактерий, следы и норки животных, отпечатки их тел, окаменевшие экскременты и т.п. К сожалению, не сохраняются мягкие ткани животных и растений (если не считать находок организмов, законсервированных в вечной мерзлоте или битуме (пример тому: «мамонтёнок Дима»)), однако и о них можно судить по структуре и химическому составу окружающего отпечаток материала.

Самая сложная работа, следующая после всестороннего изучения и точного описания добытых окаменелостей, - восстановление внешнего облика и поведения древнего животного. Сравнительно-анатомический метод (метод корреляции) был предложен в начале XIX века Ж. Кювье и усовершенствован затем В. О. Ковалевским. Этот метод зачастую позволяет реконструировать внешний вид и поведение животного буквально по нескольким костям (а ведь находки полных скелетов, к сожалению, - исключительная редкость!). Суть его можно понять из следующего анекдота из жизни Кювье. Однажды ученики решили его разыграть. Когда Кювье спал, один из них, надев шкуру животного, рога и копыта, подкрался к кровати и зарычал: «Кювье, я тебя съем!». Учёный приоткрыл глаза, посмотрел на «зверя», спокойно произнёс: «У тебя рога и копыта, значит, ты - травоядный и меня не съешь», и снова заснул...

Ну, а если серьёзно, то наукой установлены определённые корреляции (соответствия) между различными органами и частями тела живых организмов, между их телесной организацией и их способом жизни, их поведением и т.д.; изменение одной части влечёт за собой соответствующее изменение другой части организма, изменение одной функции - изменение других функций. Именно на основе этого, накопленного сотнями лет сравнительных анатомических исследований, знания возможно с большей или меньшей достоверностью воспроизвести облик жившего некогда на Земле существа. Задача эта крайне сложна, учёные нередко ошибаются. Часто бывает так, что новая находка костей некоего животного заставляет палеонтологов совсем по-другому «нарисовать» его, полностью изменить свои представления об этом виде. И всё же кропотливая работа учёных, получивших в последнее время на вооружение мощные компьютерные технологии переработки информации, даёт нам всё более полное и более точное знание о древней жизни. Компьютерные технологии творят просто чудеса - достаточно вспомнить, хотя бы, замечательный, в высшей степени реалистичный английский научно-популярный фильм «Прогулки с динозаврами», показанный по нашему телевидению несколько лет назад!

Немаловажное значение имеет и такая вспомогательная палеонтологическая дисциплина, как тафономия (от греческого слова, означающего «погребение, могила»). Это - наука, изучающая условия захоронения ископаемых остатков и закономерности образования их местонахождений. Всё дело в том, что место захоронения организма не всегда совпадает с местом его обитания, отчего ориктоценоз (совокупность окаменелостей в некотором захоронении) нередко качественно и количественно отличается от биоценоза в районе захоронения. Тафономия и помогает выяснить, какие организмы обитали в некотором месте в определённый период времени, в каких условиях они существовали и как были связаны между собой. Опять же, в развитии этой науки выдающуюся роль сыграли отечественные учёные, а именно палеонтолог и известный писатель-фантаст Иван Ефремов, предложивший сам термин «тафономия»...

Безусловно, наши познания в области палеонтологии всё ещё остаются недостаточно полными, что обусловлено спецификой этой науки, имеющей дело с материалом, который идёт к нам из глубины времён, плохо сберегается в земле и обнаруживается людьми совсем не так уж часто. В настоящее время учёными описано более 1,5 млн. видов ныне живущих организмов, и ежегодно открываются тысячи новых видов. Общее число живущих на Земле видов, по разным оценкам, составляет от 1,5 до 8 миллионов (скорее всего - около 4 млн.). Предполагается, что за всю историю нашей планеты на ней проживало около 1,5 млрд. видов. А известен учёным ничтожнейший процент всего этого огромного многообразия: в конце 1980-х годов, например, было описано немногим более 150 тыс. видов ископаемых животных и растений. Конечно же, в ходе дальнейших палеонтологических исследований, по мере обнаружения и изучения новых ископаемых видов, наши знания будут неоднократно меняться и уточняться - что нормально для развития всякой науки; однако в общих чертах палеонтология уже сейчас позволяет обозреть исторический процесс развития жизни на Земле и неопровержимо доказать правоту эволюционных, диалектико-материалистических воззрений на живую природу.

Палеонтология не оставляет нам ни малейших сомнений в том, что жизнь на Земле эволюционировала от самых примитивных форм ко всё более сложным и высокоорганизованным. Возраст Земли, по данным современной науки, - 4,6 млрд. лет, а самые древние находки следов существования живых организмов датируются временем приблизительно 3,5 - 3,8 млрд. лет назад. Такие находки были сделаны в своё время в Южной Африке, и химический анализ подтвердил их биологическое происхождение. Долгое время на Земле жили только лишь гетеротрофные бактерии, питавшиеся органическими веществами из «первичного бульона» Мирового океана; фотосинтеза, лежащего в основе существующих в наше время пищевых цепочек, ещё не было. Об этом неопровержимо говорят данные геологии - отсутствие признаков окисления самых древних горных пород, что свидетельствует об отсутствии кислорода в атмосфере. Ведь кислород в атмосфере Земли имеет исключительно биологическое происхождение - если бы вдруг погибли растения и прочие фотосинтезирующие организмы, весь кислород исчез бы уже через 3000 лет!

Долгое время - вплоть до «отметки» в 1 млрд. лет назад - содержание кислорода в атмосфере держалось на уровне в 0,1 - 1 % от современного, что позволяет сделать важнейший мировоззренческий вывод о крайне примитивном характере жизни на раннем этапе существования нашей планеты. Именно постепенная эволюция живой материи привела к крупным качественным, революционным изменениям: возникновение фотосинтеза - накопление на этой основе кислорода в атмосфере - выработка аэробных энергетических процессов (кислородного дыхания), более эффективных по сравнению с более древними анаэробными (бескислородными) механизмами, - появление многоклеточных существ. Все эти события плохо фиксируются палеонтологической летописью, вследствие «мягкотелости» и «бесхребетности» древнейших примитивных организмов, но они нашли своё отражение, в частности, в изменении химического состава воздуха и в образовании осадочных пород явно биогенного происхождения (строматолиты). Более того, науке всё же известны и находки очень древних и примитивных многоклеточных, как похожих на сегодняшних кишечнополостных, так и относящихся к давно вымершим классам (например, археоциаты).

Зато примерно 700 млн. лет назад, в конце протерозоя, в вендском периоде, произошёл настоящий «взрыв жизни»! На холмах Эдиакары в Южной Австралии в 1947 году биологи обнаружили богатый биологический материал, датированный вышеуказанным временем. Позднее подобные находки были сделаны и в других странах, в том числе в СССР, на берегах Белого моря. Тогда, в венде, уже существовали достаточно развитые формы морской жизни: 67% фауны венда составляют кишечнополостные, 25% - разного рода черви и 5% - членистоногие, включая предков трилобитов. Произошла, таким образом, ещё одна биологическая революция, имевшая своим следствием дальнейшее усложнение организмов, увеличение их многообразия, появление новых типов и классов.

Вопрос о соотношении эволюции и революции в истории жизни на Земле, о выявлении главных биологических революций - важнейший и интереснейший, на мой взгляд, вопрос. Однако ему, наверное, нужно будет посвятить отдельную статью. В настоящей же работе я хочу сосредоточиться на обосновании самого факта эволюции, т.е. закономерного и естественного развития органической природы. Палеонтологи-эволюционисты в ходе своих исследований устанавливают происхождение (филогенез) типов, классов, отрядов и т.д. живых существ, выявляют их предков и потомков, «выстраивают» соответствующие «цепочки» и «разветвления». Сделать это, повторюсь, совсем непросто - по причине неполноты палеонтологической летописи. Слишком часто учёным в их «теоретических построениях» недостаёт определённых переходных, промежуточных форм - они просто-напросто ещё не обнаружены, и именно на этом спекулируют противники эволюционного учения и материалистического мировоззрения!

Но здесь крайне важно отметить: построение «эволюционного древа» есть результат комплексных исследований, основанных не только лишь на данных палеонтологии, но также на данных сравнительной анатомии, сравнительной эмбриологии, биохимии, молекулярной биологии. Для того чтобы выявить генетические связи тех или иных групп растений и животных, нужно изучать не только древние, но и ныне существующие виды. В последнее время учёные обрели мощный инструмент для такого рода исследований: анализ структуры биологических молекул - ДНК, РНК и белков. Доказано, что достаточно длинная аминокислотная последовательность в белке и нуклеотидная последовательность в ДНК и РНК в процессе эволюции может возникнуть только один раз (случайное повторение тех же мутаций невероятно); на этом уровне сходство организмов всегда гомологично, т.е. обусловлено именно общностью происхождения.

И вот вам конкретный пример решения филогенетической проблемы на молекулярном уровне: путём исследования белка хрусталика глаза (кристаллина) было установлено родство таких совершенно непохожих животных, как слоны, морские коровы (дюгони и ламантины), даманы (звери, напоминающие грызунов) и южно-африканское млекопитающее трубкозуб. А ещё было доказано, что зубатые и усатые киты представляют собой единую группу, возникшую от общих предков парно- и непарнокопытных до того, как от единого с ними корня отделились хищники. Предки китов и дельфинов некогда «ушли с суши в море», приспособившись к водному образу жизни и постепенно избавившись от ненужных им лап и прочего. И вот палеонтологи обнаружили остатки такого себе странного древнего «кита на лапах» и с коротким хвостом, внешне похожего на крокодила (амбулоцетус). Историческое же развитие китообразных зафиксировалось в строении их тела: у них сохранился любопытный рудимент - мелкие косточки бывших задних конечностей, «упрятанные» в мышцах задней части туши. Рудименты и атавизмы - это, вообще, убедительнейшие доказательства эволюции животных и человека, поскольку существование такого рода органов совершенно абсурдно, если принять креационистскую точку зрения о «сотворении» растений, животных и человека в современном, «готовом» виде.

Таким образом, эволюция надёжно обосновывается не исследованиями в отдельных, изолированных друг от друга областях биологии (одна только анатомия, одна только палеонтология и т.д.), но именно комплексными, всесторонними, взаимосвязанными биологическими исследованиями, имеющими дело как с наличным сегодня, в окружающем нас мире, биологическим материалом, так и с материалом, «пришедшим» к нам из далёкого прошлого.

Здесь мы, вообще, имеем дело с диалектикой исторического и логического. Историческое развитие с необходимостью отражается, фиксируется, воплощается в наличной логической структуре существующих объектов. Логические связи и отношения повторяют исторические, в некотором смысле тождественны им. Поэтому, с одной стороны, изучение истории предмета помогает лучше понять его нынешнее состояние, увидеть его внутренние противоречия и на этой основе дать прогноз относительно его дальнейшего развития; а с другой стороны - анализ теперешнего состояния позволяет пролить свет на ход исторического развития и реконструировать те его этапы и «звенья», которые по тем или иным причинам скрыты от исследователя. Подлинная наука обязательно должна сочетать, комбинировать исторический и логический подходы, добиваясь этим полноты, глубины и многосторонности знания о её предмете - будь-то животные и растения в биологии, или же звёзды и галактики в астрофизике, или же общество и государство в общественных науках.

Как известно, непревзойдённым образцом умелого и глубокого сочетания исторического и логического подхода является «Капитал» Маркса. В этом труде Маркс анализирует капиталистический способ производства как бы с трёх углов зрения. Во-первых, он исследует логические связи между категориями капиталистического способа производства (товар, деньги, капитал, прибыль, процент и проч.), раскрывает механизмы функционирования капиталистического производства и обращения, механизм капиталистической эксплуатации. Во-вторых, он исследует исторический процесс развития человеческого хозяйства, начиная от возникновения разделения труда и товарного производства и заканчивая формированием капиталистической экономики в её зрелом виде, когда отчётливо проявляются противоречия капитализма. У Маркса очень хорошо видно, что логика капитализма совпадает с его историей, что логические связи повторяют исторические, поскольку и возникли они в результате исторического развития; этим самым обосновывается исторический взгляд на капитализм как на преходящую ступеньку в развитии человеческого общества, обосновывается представление о необходимости гибели капитализма вследствие развёртывания его внутренних антагонизмов. Наконец, в-третьих, Маркс критически рассматривает историю классической буржуазной политэкономии (отсюда подзаголовок «Капитала»: «Критика политической экономии»), т.е. изучает отражение капиталистических производственных отношений в работах его предшественников. Маркс показывает, почему У. Петти, А. Смит, Д. Рикардо и другие так и не смогли создать научную теорию капитализма, почему не смогли сделать то, что сделал Маркс, - не потому, что были глупее Маркса, а потому что капитализм тогда ещё не развился до явного проявления своих противоречий (кризисы и проч.); не проявился, прежде всего, ещё со всей остротой антагонизм между трудом и капиталом; потому что домарксовы экономисты стояли на буржуазной классовой позиции и смотрели на капитализм внеисторически; и ещё потому, что категории капиталистического производства в своём движении принимают превращённые формы, скрывающие и маскирующие истинную суть капиталистических отношений.

Всё это я веду к тому, что именно глубокое овладение диалектическим методом и его сознательное, творческое, умелое применение позволило Марксу решить архисложную научную проблему и раскрыть суть капиталистического способа производства. И сегодняшние учёные - как «естественники», так и «общественники», - обязаны, - если они действительно хотят добиться больших успехов в изучении природы и общества, - просто обязаны овладевать диалектикой, учиться у Маркса, брать на вооружение его научную методологию. Тем паче, что современные естественные науки - астрофизика, биология, геология, палеонтология - дают нам самые яркие и прекрасные примеры объективной диалектики природы. Пожалуй, только интеллектуальная лень и навязываемое нам презрительное отношение к диалектическому материализму, как к «пережитку советского прошлого», могут препятствовать овладению диалектикой. Но это крайне обедняет учёных, сковывает их творческий потенциал и является одной из причин того «кризиса в науке», про который сейчас много говорят...

Про прекрасную и интересную науку палеонтологию можно писать и писать. У меня есть планы написать ещё парочку статей по данной тематике. Очень рекомендую изучение палеонтологии всем тем людям, кто стремится овладеть диалектикой, чтобы применять её при решении стоящих перед ними научных и политических задач. О палеонтологии часто говорят, что она изучает «живое прошлое Земли». Живое не только в том смысле, что оно когда-то жило - нет, оно живёт и сейчас, в окружающем нас мире и в нас самих. Ведь мир един, взаимосвязан и находится в непрерывном изменении, становлении и развитии - развитии по законам диалектики, развитии через развёртывание и разрешение противоречий, через переход количественных изменений в качественные, через «отрицание отрицания» и «повторение», но уже на новом уровне, ранее пройденных фаз и этапов развития.