Заметки о жизни западноукраинского села

2009-08-15 Василий Пихорович

Село вымирает. Этой темой сложно кого-то удивить. Не только выросли, но уже давно ушли в прошлое целые поколения писателей и публицистов, которые сделали себе карьеру на теме оплакивания горькой участи села. Русские «деревенщики» в свое время не просто составили целое направление в советской художественной литературе, но и претендовали на то, чтобы считаться единственными истинными представителями русской литературы. Только сельское им казалось русским, а город с его промышленностью, наукой, культурой представлялся разрушителем, растлевателем этой русскости, народности. На почве этой моды в эпоху перестройки косяками пошли «бесперспективщики» в публицистике, которые бурно размножались в реках чернильных слез, которые они проливали по поводу судьбы «бесперспективных сел», и потоках желчи, которую они изливали на колхозы и крупное механизированное хозяйство в целом.

На Украине это вообще было едва ли не обязательным условием приема в Союз писателей - пустить слезу-вторую по поводу «рідної хати», возле которой их ожидает «старенька мати». Самое примечательное, то, что если в России был хотя бы один Василий Белов, живущий в деревне, то на Украине все воспеватели села жили в городе и вовсе не собирались менять удобства городской жизни на прелести сельской идиллии, среди которых немалое место занимает отсутствие ванной и туалет в виде «отхожего места». Для них казалось одинаковым святотатством как покушение на их личное право пользоваться всеми благами цивилизации, так и сама мысль о том, чтобы разрушить тысячелетнюю священную немытость села, которую они торжественно называют самобытностью и на этом основании призывают всячески сохранять и даже возрождать. Вместо того, чтобы радоваться изменениям, которые, хоть и далеко не такими темпами, как хотелось бы, и, возможно, не теми способами, как нужно бы, но, несомненно, происходили на селе, они охали и ахали по поводу того, что так милое их сердцу увязшее по уши в грязи и в навозе село, мол, уничтожают.

Интересно, что, когда село и на самом деле начало вымирать, писатели утратили к нему интерес. Нет, они не забывают всякий раз упомянуть, как проклятые большевики уничтожали село коллективизацией, а на Украине - «голодомором», но вот о том, что происходит с селом сегодня, вы найдете немного в художественной литературе. Да и в публицистике сельские сюжеты - большая редкость.

Но именно сегодня село умирает не в переносном, а в буквальном смысле слова. Чтобы в этом убедиться, достаточно взять официальную статистику. Рекордная за все времена численность населения Украины была зарегистрирована 1 января 1993 года, когда в стране насчитывалось 52.244.100 жителей. За минувшие с тех пор 16 лет этот показатель сократился на 6,16 млн человек, или на 11,8%. При этом эксперты ООН прогнозируют, что к 2050 году сократится на 15 млн. чел., а Мировой банк грозит, что уже к 2025 году Украинцев станет на 10 млн. меньше. При этом сельское население вымирает в два раза быстрее, чем городское. Так, например, численность городского населения на 1 мая составила 31.559.700 человек, что на 9.300 человек (на 0,03%) меньше по сравнению с 1 апреля; сельского - 14.511.000 человек, что на 9.800 человек (на 0,07%) меньше показателя предыдущего месяца.

Но эти цифры еще далеко не полностью раскрывают картину умирания украинского села, поскольку они говорят о том, как умирают сельские жители. А ведь умирают не только селяне, но и сами села. В среднем официально с карты Украины ежегодно исчезает чуть больше 20 сел.

Сама по себе эта цифра вовсе не является катастрофической. В 70-е годы с карты Украины, например, исчезло более полутора тысяч сел. Но тогда это означало лишь то, что люди переезжали жить и работать в города или крупные села с лучшими условиями жизни. Тогда смертность на селе не превышала рождаемость, строились, а не закрывались детские сады, школы, дома культуры. В то время как только за последние пять лет закрыто 308 сельских школ. По данным Минагрополитики на 2008 год в 72% селах Украины отсутствовали дошкольные учреждения образования, в 42% - клубы и дома культуры, в 50% - нет средних учреждений образования, в 78% - не было водопроводов, в 57% - газопровода.

Кстати, эти цифры еще не говорят о том, сколько клубов в тех селах, где они есть, работает, какая обеспеченность сельских школ учителями и сколько в них учится детей. Но даже не это главное. Согласно принятым ООН стандартам нация считается «старой», если доля людей, достигших 65-летнего возраста достигла в общей массе населения 7%. Так вот для сельского населения Украины этот показатель достигает 20%.

Как могло так случиться и каковы перспективы?

Причина вымирания украинского села проста - это уничтожение крупнотоварного сельскохозяйственного производства, которое составляло его основу последние пол столетия. Если быть более точным, то причиной вымирания села является уничтожение не крупнотоварного хозяйства, а именно того его типа, который сложился в советские годы. Во многих селах Украины, особенно на Юге, на Востоке и в Центре, крупнотоварное хозяйство не исчезло, оно только превратилось в капиталистическое, что, правда, не спасает их от вымирания. Этот случай мы оставим в стороне, поскольку он требует отдельного рассмотрения и ограничимся беглыми заметками о западноукраинском селе, где почти что в чистом виде реализовалась аграрная программа идеологов перестройки и незалежности.

Землю здесь еще в начале 90-х годов роздали селянам, но они ее не могут обработать. Вовсе не потому, что не хотят, а именно потому, что не могут. Найти людей, более жадных на работу, чем жители западноукраинских сел, сложно. По крайней мере, еще недавно они были такими. Но вся проблема в том, что в создавшихся условиях нет никакого смысла работать. Работой не только не разбогатеешь, но даже не прокормишься. Абсурдность деления земли стала очевидной уже после первого тура ее раздела, когда давали только по 80 сотых. Вот как было дело в моем родном селе. Желающих получить 80 соток оказалось не так уж и много, но по 40 захотели практически все. Естественно, что каждый хотел получить землю поближе к селу, чтобы не ходить на огород каждый раз за тридевять земель. Когда раздел завершился, оказалось, что в результате исчезли привычные удобные общественные пастбища и теперь коров выпасать стало негде. Мало того, прибавка огородов вовсе не сделала приусадебное хозяйство более продуктивным, ведь обработать в ручную 40 сотых, которые раньше полагались селянам - это одно дело, и совсем другое - 80. Это ведь работать нужно вдвое больше, что далеко не каждому было под силу, особенно, если учесть, что уже тогда многим приходилось выезжать на заработки за границу. Уже в то время из обихода начал уходить севооборот. Та часть земли, которая была подальше от дома, несколько лет подряд оставалась под травой. Поэтому, когда совхоз развалился окончательно и стали делить оставшиеся земли, никакого энтузиазма уже не было. Брали только, чтобы не досталось другим. Когда каждый стал собственником 2-3 га земли, стало ясно, что обработать ее полностью не может практически никто. Привыкшие к труду и презирающие бездельников, поначалу люди стеснялись друг друга и старались хотя бы скосить на своем участке сено, чтобы он не бросался в глаза, рассчитывая это сено продать хотя бы по очень низкой цене. Но очень скоро обнаружилось, что сено никто не хочет покупать, поскольку своего девать некуда. Стали предлагать косить и забирать бесплатно. Желающих тоже не было. Один мой знакомый даже сам скосил, высушил, собрал и предложил любому желающему забрать, но даже готовое никто не захотел забирать. Тогда он в сердцах поджег копны. Сегодня уже давно никто не удивляется заброшенным участкам, которые зарастают бурьянами по нескольку лет подряд, поскольку таковых в селе - подавляющее большинство.

Приходит в упадок не только земледелие, но и животноводство. Например, только за прошедший год поголовье коров в селе уменьшилось на 180 голов. Дело идет к тому, что и свиней перестанут держать, поскольку это очень дорого. Посудите сами: цена молочного поросенка на базаре - от 350 грн. И это считается очень дешево, поскольку в начале года она составляла до 700 грн. Если же селянин захочет продать мясо, то столько же ему предложат за двухнедельного теленка весом со взрослую свинью. А ведь поросенка, для того, чтобы он достиг веса взрослой свиньи, нужно целый год еще кормить. Поэтому люди потихоньку переходят на магазинные мясные и молочные продукты. Раньше в сельском магазине молочные продукты вообще не продавали, поскольку у каждого были свои. Сегодня же - полный ассортимент, и их активно покупают.

Но упадок личного подсобного хозяйства селян - это только одна сторона дела. Ведь раньше не личные наделы, а колхозы и совхозы составляли основу сельского хозяйства. Так вот от совхоза в селе не осталось и следа. Землю, как уже говорилось, поделили и она теперь в основном пустует, технику и оборудование еще в начале 90-х директор и главный бухгалтер распродали и деньги положили себе в карманы. Вначале они вдвоем убежали за границу и пару лет не показывались в селе, но потом поняли, что никто не собирается их преследовать, вернулись и спокойно себе живут. Мощный животноводческий комплекс растащили до последнего кирпича, даже следа не осталось. Попытка одного энтузиаста организовать фермерское хозяйство закончилась ничем. Точнее, бизнес он завел, но не совсем сельскохозяйственный - что-то среднее между рестораном и борделем. Так он использовал кредит, взятый под развитие фермерского хозяйства, которые вначале 90-х раздавали очень охотно на волне надежд на то, что фермеры нас накормят. На самом деле, это и кредитом называть неудобно, поскольку после инфляции то, что возвращалось, было сущими копейками.

Впрочем, питейный бизнес в селе процветает и безо всяких кредитов. Только официальных баров и кафе там пять или шесть. А что касается самогона, то купить его можно днем и ночью, не отдаляясь от своей хаты более, чем на 100 метров.

Пьют все - от мала до велика: мужчины и женщины, дедушки и бабушки, пацаны, начиная с четырнадцатилетнего возраста, проводят свой досуг в барах. И девушек там можно встретить.

Раньше в селе был дом культуры на 400 мест. Когда-то в нем ежедневно «крутили» кино, раз или два раза в неделю устраивались дискотеки, приезжали с концертами артисты, работала самодеятельность. Позже, в годы независимости с артистами, самодеятельностью и даже кино стало сложнее, но дискотеки продолжались. Но дом культуры имел несчастье находиться рядом с церковью. Сначала священник просто заходил на дискотеки и «доставал» молодежь своими замечаниями, а потом, не сумев добиться проповедью желательного уровня благочестия посетителей дискотеки, и вовсе решил, что такое соседство нежелательно и добился того, что клуб перестал работать. Интересно, что ему почему-то и в голову не приходит добиваться закрытия баров и ликвидации точек самогоноварения. Видимо, он считает пьянство все-таки не таким богопротивным делом, как дискотека. В проповедях он порицает пьянство, но никаких действий против него не предпринимает.

Хотя вообще, если ему нужно, то священник этот действует весьма нахраписто. Например, он решил поставить на территории школы беседку с фигурой божьей матери (такие здесь есть в каждом селе, а в некоторых и по несколько). Нельзя сказать, чтобы сельский совет воспротивился. Нет, просто священнику напомнили, что, согласно закону, сельсовет должен рассмотреть вопрос о выделении земли под установку этой скульптуры и только потом можно начинать работы. Но даже это несмелое напоминание пастырь счел неслыханной дерзостью и приказал начинать работы немедленно на том месте, какое он сам укажет, то есть прямо у парадного входа в школу.

Кстати, ни о каком отделении школы от церкви здесь никто и не догадывается. В школе - кругом иконы. Каждая неделя в школе открывается молитвой о помощи в учебе и закрывается пятничной молитвой благодарности за эту самую помощь. Я спрашивал старшеклассников, как они относятся к этим мероприятиям. Оказалось, что относятся, как и к любым другим подобного рода казенным мероприятиям: те, кто находится спереди, усердно молятся и крестятся, когда положено; те же, кто стоит в задних рядах, заняты своими делами.

Но есть у греко-католической церкви проблемы посерьезней, чем дуля в кармане, которую держат некоторые обиженные открытым пренебрежением к их власти депутаты сельсовета и его председатель и недостаточное рвение школьников в молитве.

Это свидетели Иеговы.

Они развернули форменное наступление против господства традиционных церквей на этой территории и имеют уже немалые успехи. Уже практически не осталось села в районе, где бы не было их приверженцев, во многих населенных пунктах уже есть молитвенные дома. Никто не сомневается, что скоро будет такой и в этом селе, и даже адрес уже известен. Это будет дом одного инвалида, которого братья и сестры во Христе уже перевезли в райцентр, где он и будет проживать теперь под присмотром заботливых единоверцев.

Именно этим и берут «свидетели», что они не только говорят о любви к ближнему, но и проявляют реальную заботу о тех, кто в ней нуждается, притом не ждут этих нуждающихся, а настойчиво ищут их. Да и говорят они совсем не так, как батюшка в церкви или на похоронах, который заунывным голосом отчитывает положенное и оживляется только при виде денег, положенных ему за «духовные услуги». Кстати, ездит местный служитель культа на новенькой «Октавии», что тоже обращает на себя внимание прихожан и не прибавляет церкви авторитета в их глазах. Конкурентам-энтузиастам он не может противопоставить ничего реального. Поэтому запугивает паству тем, что вера еговистов - это смертный грех, равносильный вере в сатану.

Впрочем, большинства населения села это трогает очень мало. Они не вникают в тонкости веры и довольствуются чисто внешними проявлениями культа. Пожалуй, только это равнодушие к вере и спасает традиционную церковь от экспансии со стороны искренне верующих конкурентов. Паства, точно так же, как и пастыри, воспринимает церковь, как особого рода «сферу услуг», которая обеспечивает соблюдение духовных приличий и в этом она имеет практически полную монополию, если не считать упомянутых уже сектантских исключений. При этом собственно духовная жизнь человека определяется церковью только весьма и весьма частично.

Очень характерна в этом отношении пресса, которую читают в селе. К слову сказать, в западноукраинском селе сохранилась практически исчезнувшая в городе советская привычка выписывать газеты. Но какие это газеты!

Вот, к примеру, один номер районной газеты. Минимум, пять страниц из восьми занимают официальные материалы, которые варьируют от трехстраничного пересказа содержания сессии районного совета до поздравлений с днем бухгалтера со стороны начальника районной налоговой инспекции и настоятельного приглашения подняться в на Говерлу месте с Ющенко. Особо интересной среди официальных материалов оказалась малюсенькая заметочка от районного управления статистики о «заключительных итогах посева под урожай 2009 года», где говорится о том, на сколько десятых процента в этом году больше посеяно по сравнению с прошлым. Такой материал в газете за 17 июля, когда другие газеты радостно рапортуют о первых итогах сбора урожая, больше подошел бы в рубрику «Приколы», но здесь он идет под грифом «Статистика». Еще на полстраницы наберется поздравлений с юбилеями, соболезнований по поводу смерти и объявлений по поводу потерянных документов. Полстраницы заняла предвыборная реклама Тигипко, точнее, прошу прощения, изложение его «точки зрения». На этой же странице - реклама страховой компании «Провидна», а на соседней - реклама «Чудо-чая».

Не знаю, как чай, но реклама - действительно, чудо. Человек, который рекламирует обвешан самыми невероятными регалиями, как «собака репьяхами»: он и фитотерапевт, и медицинский психолог, и парапсихолог, и магистр психологии, и доктор философии, и академик, и даже директор института парапсихологии «Новая генерация». Рекламирует он всего-навсего чай со стевией, но какой же славный это чай! По словам директора-парапсихолога, «содержание сахара в стевии в 300 раз больше, чем в обычном сахаре», это растение в свое время было запрещено вывозить из Латинской Америки под страхом смерти, только в 80-е годы она попала на территорию СССР, но была доступна только «избранным», разработки велись «совершенно секретно» и т.п. Но теперь все классно. В институте парапсихологии стевию, смешав перед этим с эхинацеей, «подвергли энергоинформацинной обработке» и теперь она творит чудеса, о которых на страницах газеты свидетельствуют осчастливленные пациенты. Главное, предупреждает газета, помнить, что «предложенные отдельно эхинацея и стевия - это не чудо-чай» и остерегаться подделок.

К слову сказать, согласно данных Википедии, в Советский Союз стевия была завезена Академиком Н.И. Вавиловым в 1934 году, а свое название, по одной из версий получила благодаря основателю никитского ботсада Х.Х. Стевену. Никакого «сахара» в ее составе вообще нет. Она содержит гликозиды стевиозид и ребаудиозид, которые слаще сахарозы в 250-300 раз (по другим данным, в 30 раз). «Академик» цифру увидел, но к чему она - не понял. Видимо, в химии он не силен. Но в денежных делах, надо полагать, он действительный академик. 33 гривны за упаковочку стевии с эхинацеей, рассчитанную на 5 дней приема, при цене упаковки таблеток аналогичного состава, рассчитанной на 20 дней, 13 гривен - это неплохо. Недешево ценит «академик» свою «энергонформационную обработку», которой он подвергает если не чай, то доверчивого читателя районной газеты.

Еще там были заметки с возмущениями по поводу визита московского патриарха и восхищениями по поводу того, как в свое время разбили москалей под Конотопом - вот пожалуй, и все, но такого рода материалы появляются здесь редко - к дате. Другие номера отличаются от описанного, пожалуй, только тем, что меняется пропорция распределения площади между рекламой и официозом, да время от времени - к церковным праздникам - появляются статьи на «духовные», то есть церковные темы.

Кстати, в газетах религия точно так же как в жизни, очень спокойно совмещается с темами не только нерелигиозными, но и прямо запрещаемыми религией, типа астрологии.

Хороший пример - газета «Життя», которая весьма популярна в этих краях. Почти три полосы здесь занимает телепрограмма, в чем и кроется секрет ее популярности. В каждом номере здесь обязательно вы найдете рассказ на тему религии. Притом, весьма незатейливый, такой, что реклама «Чудо-чая» покажется верхом научной добросовестности. Например, в том номере, который я держу в руках, в весьма бесталанно написанном псевдохудожественном рассказе речь идет о том, как у бабушки после омовения святой водой на следующий день зажила «искалеченная» рука. Но «гвоздем» этой газеты являются сентиментальные рассказы о любви будто бы из жизни, кстати, написанные, как правило намного более прилежно, чем откровенная халтура о религиозных чудесах. В них есть даже своя прелесть и, надо полагать, у не умеющего критически воспринимать написанное читателя, они могут выдавить вполне искреннюю слезу умиления. Еще одна страничка посвящена кулинарным рецептам и советам насчет здоровья, есть кроссворды. И венчается все это гороскопом. Согласитесь, что это очень символично - начинается церковью и заканчивается гороскопом.

Но гороскоп - это вовсе не предел. Нередко в популярных здесь газетах можно встретить рекламу разного рода колдуний, спасительниц, врачевательниц, заклинательниц, которые без проблем решат все ваши проблемы, вылечат все болезни, достаточно вам только заплатить от 20 до 50 грн. за вход и купить продаваемые ими брошюрки, амулеты, фотографии. Исус Христос со своими наивными библейскими чудесами по сравнению с ними - жалкий провинциальный фокусник, хотя они охотно пользуются его именем и соответствующими атрибутами - крестиками, иконками. Священники вроде и критикуют подобное шарлатанство, но без особого рвения. А нередко «духовные» материалы можно встретить в тех же газетах, в которых печатается реклама экстрасенсов и целителей. Там они уживаются точно так же легко, как уживаются религиозная вера и самые дикие предрассудки в головах их читателей. Видимо, такая ситуация вполне удовлетворяет как церковников, так и шарлатанов, не говоря уж о тех, кто издает эти газеты.

Для полноты картины духовного облика западноукраинского села нужно добавить еще, что везде - в кафе, в магазинах, маршрутных такси, которые здесь называют «бусами», из наушников плейеров - звучит русская попса. О телевидении писать нечего, поскольку смотрят здесь те же каналы, что и везде.

При всем этом, нельзя сказать, что у моих земляков напрочь отбили способность думать.

В том числе и о вопросах, которые не поднимаются ни в церкви, ни в газетах. То есть о том, как жить дальше. И если раньше в разговорах на эту тему мысли практически не было, а были лишь одни готовые решения - типа, голосовать за такого-то кандидата, и он все устроит, или - сделать все как на Западе, а то и вовсе - уравнять воевавших в ОУН-УПА с ветеранами Великой отечественной войны, и все устроится самом собой - то сейчас эти разговоры стали гораздо интересней­. О том, что представляет собой Запад теперь узнают не из фильмов и газет, а если не из собственного опыта, то из рассказов работавших там родственников и знакомых. И те, кто там побывал, вовсе не нашли там счастья. Ющенко и Тимошенко научили всех очень осторожно относиться к словам политиков.

Нет, парламентские иллюзии не выветрились полностью. Когда спрашиваешь, за кого будут голосовать, многие говорят о Яценюке. Нет, сами они «все понимают», но считают, что многие за него проголосуют. Этот скепсис много значит, если даже проголосуют. Это уже далеко не то, что безоглядный энтузиазм пятилетний давности. Воспоминания об оранжевой революции, в которой они приняли активнейшее участие (многие ехали в Киев за свои деньги), теперь все вспоминают с чувством горького разочарования. Самое интересное, что и за Тягнибока собираются голосовать очень немногие.

Большинство очень разочарованы тем, что произошло в последние десятилетия. Когда заходит разговор о том, что земля зарастает бурьянами, почти все говорят одно и то же - что пора снова заводить колхоз. Говорят это иронически, но никакой альтернативы этой шутке никто не выдвигает. Даже в шутку.

Иногда случаются и нешуточные разговоры. Один нестарый человек заявил в ходе такого разговора, что, если бы кто-то бросил клич, он готов бы и с оружием в руках побороться за то, чтобы прекратить сегодняшнее безобразие, и чтобы люди получили возможность жить по-человечески.

Таких людей, конечно, очень мало. Но беда не в этом. Беда в том, что людей, способных разобраться как и за что воевать - еще меньше. Мои земляки полностью уверены, что в Киеве такие люди есть, и что они рано или поздно обязательно укажут им, к чему стремиться и за что бороться. Они даже обижаются, когда приходится им объяснять, что такого рода вопросы не решаются даже самыми умными теоретиками, что им самим придется открывать для себя эти истины и только после того, как они наконец найдут истинные причины своих нынешних бед и будут готовы бороться против этих причин, а не только высказывать недовольство следствиями, можно будет начинать серьезный разговор о будущем.