Фридрих Энгельс: грани личности (к 200-летию со дня рождения). Статья четвёртая: Бизнесмен

2020-11-24 К. Дымов

Один из самых непримиримых и яростных врагов капитализма во всемирной истории сам, собственно, был капиталистом. Бизнесом Фридрих Энгельс занимался без малейшего энтузиазма и «чувства удовлетворения» - «деланье денег» было ему глубоко омерзительно, и в письмах он поминал «проклятую торговлю» и «собачью коммерцию». Тем не менее занятия бизнесом являлись важнейшей стороной жизни одного из основоположников научного коммунизма, и можно даже утверждать, что без этих занятий научный коммунизм не был бы доведён до развитого вида самими Марксом и Энгельсом. Во всяком случае, без финансовой поддержки друга Маркс вряд ли написал бы «Капитал». «...Итак, этот том готов. Только тебе обязан я тем, что это стало возможным! Без твоего самопожертвования ради меня я ни за что не мог бы проделать всю огромную работу по трём томам. Обнимаю тебя, полный благодарности!» - написал Маркс в письме к Энгельсу в августе 1867 года, сообщая об окончании работы по подготовке первого тома «Капитала» к печати.

Если говорить точнее, то Энгельс - до того как после смерти в 1860 году отца унаследовал его капитал - был скорее не капиталистом, а топ-менеджером. Меня всегда интересовал вопрос о том, насколько успешным был он на этом поприще. И, судя по всему, Фридрих Энгельс был умелым и успешным руководителем компании - как был он успешен во всём, за что брался в жизни. Разумеется, как того требует марксистская диалектика в приложении её к анализу биографии и личности того или иного деятеля, рассматриваемый нами вопрос надобно исследовать в развитии - в динамике становления личности под воздействием окружающей социальной среды - и в понимании противоречивости реальной выдающейся личности, что обусловлена социально-классовым происхождением данного человека и окружающей его средой.

Для начала придётся повторить ставшую банальной истину: Фридрих Энгельс, как и Карл Маркс, родился в наиболее передовой в экономическом и политическом отношении части Пруссии и всей Германии - в Рейнской провинции, где достаточно развились уже капиталистические отношении. К тому же эта область страны в своё время испытала существенное влияние Французской революции, находясь в эпоху Наполеона под властью Франции. Юные Маркс и Энгельс - причём второй из них в гораздо большей мере - видели быстрое развитие капиталистического хозяйства на их родине. Достаточно отметить, что как раз в ту пору, в 1835 году, была проложена первая в Германии железная дорога: Нюрнберг - Фюрт, а в 1839-м построена первая железная дорога в Пруссии: Берлин - Потсдам. Когда Карл Маркс в 1836 году ехал на учёбу из родного Трира в Берлин, он ещё вынужден был несколько дней трястись в карете. Правда, его путешествие было облегчено тем, что за два года до того в Германии возник таможенный союз, в связи с чем были упразднены «внутренние» границы и таможни между бесчисленными княжествами, на которых пришлось бы задерживаться в пути. А вот, обучаясь в Берлине в университете, Маркс, вероятно, уже мог опробовать поездку в поезде, которая вскоре станет для Европы нормой.

К этому можно ещё добавить, что в 1841 году - когда Энгельс служил в армии в Берлине - там, на машиностроительном заводе Августа Борзига, расположенном близ Ораниенбургских ворот, началось производство первых немецких паровозов.

Малая родина Энгельса: город Бармен, находившийся в долине реки Вуппер, что впадает справа в Рейн. В начале XX столетия Бармен был объединён с соседним Эльберфельдом (в котором Фридрих обучался в гимназии) в современный город Вупперталь. Слово это означает по-немецки «долина реки Вуппер» - и сей топоним широко употреблялся задолго до того, как возник объединённый город. Вупперталь занимает южный край промышленного района Рур - в непосредственной близости от Вупперталя расположены: к западу - Дюссельдорф, а к северу - Эссен и Бохум.

Бармен - старейший центр текстильной промышленности в Германии; город заслуженно называли «немецким Манчестером». Энгельсы занимались текстильным бизнесом в этом городе уже на протяжении несколько поколений. Их процветающая семья пользовалась в Бармене большим уважением. Собственно, то была даже не семья, а целый разветвлённый семейный клан, которому фактически принадлежала изрядная часть их города - в частности, пять больших, роскошных жилых домов.

Так что и Фридриху Энгельсу на роду было написано стать преуспевающим фабрикантом - такую судьбу ему, как первенцу среди четырёх сыновей и четырёх дочерей в семье, то есть как наследнику семейного бизнеса, властно выбрал его отец. Фридрих Энгельс-старший был достаточно суровым человеком - и при этом строго религиозным. Отношения между отцом и сыном складывались весьма непросто уже с отрочества Фридриха - тот, в общем-то, намного больше был привязан к матери, чем к отцу, и конфликт с папашей сыграл немаловажную роль в его биографии. В то же время нельзя не отметить, что старший Энгельс был человеком, повидавшим мир, много путешествовавшим по делам бизнеса; отец хорошо понимал искусство - и в особенности музыку. Фабрикант сам играл на виолончели и фаготе и устраивал домашние концерты, на которые приглашались друзья. Именно от отца Фридрих воспринял любовь к музыке (между прочим, живя в Бремене, он даже пел в хоре!).

Деловая жизнь Энгельса развивалась в трёх периодах, из которых первые два представляли собой лишь учёбу, а в третий он и выступил как «топ-менеджер».

В 1837 году в жизни семьи будущего основоположника научного коммунизма произошла важная перемена, во многом и определившая судьбу Фридриха: его отец отделился от общего бизнеса с его братьями и основал в Бармене фирму «Фридрих Энгельс и К˚», а в английском Манчестере - совместное предприятие с Петером Эрменом, бумагопрядильную фабрику «Эрмен и Энгельс». Именно вследствие этого события Фридрих-младший не окончил гимназии, не доучившись в ней буквально полгода: отец, решив, что отпрыску знаний будет предостаточно, забрал его оттуда, для того чтобы наследник бизнеса без промедления начал осваивать торговое дело.

Как пишет биограф К. Маркса и Ф. Энгельса, гэдээровский профессор Генрих Гемков: «Фридрих был возмущён, даже озлоблен, но что он мог сделать? Он подчинился неизбежному и приступил к изучению навязанной ему специальности. Он занимался этим хотя и без удовольствия, но основательно. Такое упорство он проявлял вновь и вновь на протяжении всей жизни. То, что он стал отличным специалистом в своей области, очень пригодилось ему самому и делу, которому он позднее посвятил себя» [книга «Мы прожили не напрасно...» - отличная биография, изданная в Советском Союзе в 1986 году, - она доступна в Интернете, рекомендую].

Поначалу Фридрих помогал отцу в его барменской конторе, а в июле 1838 года родитель отправил наследника, которому на тот момент не исполнилось ещё и 18-ти, учиться коммерции в Бремен. Наставником Фридриха в бизнесе стал Генрих Лёйпольд, владелец торговой фирмы, друг Ф. Энгельса-старшего, связанный с ним деловыми отношениями. Молодой человек занял на фирме Лёйпольда должность помощника приказчика. В обязанности его входило ведение деловой переписки (в т. ч. на многих иностранных языках, коими юноша отлично владел), ревизия товарных запасов на складах и в магазинах фирмы. Также он помогал при упаковке посылок.

Фирма Генриха Лёйпольда занималась заморской торговлей: экспортировала разнообразные саксонские товары - изделия из фарфора, изо льна и шерсти, сигары, продукты питания, а импортировала т. н. колониальные товары - кофе, сахар и др.

Из переписки Энгельса видно, что в сортах кофе он разобрался досконально. В одном из писем к сестре Марии он пишет со знанием дела: «Знаешь ли ты, что такое супертонкий среднего качества ординарный доминиканский кофе? Это опять одно из тех глубоких понятий, которые встречаются в философии купеческого сословия и которые ваши умы понять не могут. Супертонкий среднего качества ординарный доминиканский кофе - это кофе с острова Гаити, с лёгким налётом зелёного цвета, а вообще серый; когда вы его покупаете, то получите на десять доброкачественных бобов четыре плохих, шесть камешков и четверть лота мусора, пыли и т. п. ...Такие коммерческие тайны я, собственно, не должен был бы выдавать, так как не следует выносить сора из избы, но для тебя я сделаю исключение». О своём житье-бытье в Бремене и работе на фирме он, вообще, сообщал с неизменным юморком, порою по-юношески прихвастывая о своих достижениях и похождениях. Шефа - которому, к слову, помогали в «деле» сыновья - Энгельс в письмах обычно называет «старик».

Генрих Лёйпольд пользовался в Бремене большим уважением. Помимо всего прочего, он ещё и занимал пост консула Саксонского королевства в Вольном городе Бремене. Лёйпольд хорошо отнёсся к отпрыску друга, основательно занимался его профессиональной подготовкой и в то же время не перетруждал его, давая юноше достаточно свободы. В Бремене Фридрих имел все возможности - имел для этого, прежде всего, вдоволь свободного времени - чтобы развиваться личностно, много читать, отдыхать культурно, да ещё и развернуть литературно-публицистическое творчество. Заниматься же коммерцией, повторимся, Энгельсу совсем не нравилось, однако обязанности свои он выполнял со старанием, прилежно, добросовестно.

В конце марта 1841 года Энгельс вернулся из Бремена в Бармен - ибо вскоре ему предстояло отправиться в Берлин на военную службу. Так закончился, можно сказать, первый, ученический период в деловой биографии Фридриха Энгельса.

Следующий период начался сразу по окончании службы в армии - в ноябре 1842 года. К этому времени уже проявился конфликт с отцом: пусть и публикуясь в печати лишь под псевдонимами, Фридрих не особо-то скрывал свои революционные политические и философские взгляды - а они добропорядочного буржуа-родителя явно раздражали. Тот поставил сыну ультиматум: он должен поступить на службу в компанию «Эрмен и Энгельс» - а иначе ему будет отказано в финансовой помощи. Заработков журналиста на жизнь не хватало, и Фридрих вынужден был подчиниться воле отца: отправиться в Манчестер продолжать свою коммерческую подготовку.

Надо заметить, что то был уже не первый приезд Энгельса в Англию: впервые он побывал в Манчестере ещё в 1838 году, сопровождая отца в деловой поездке.

Должность, которую Фридрих Энгельс занимал в Манчестере с ноября 1842 года по август 1844-го, называлась: генеральный ассистент. Фактически он являлся помощником управляющего бумагопрядильной фабрикой. В круг его должностных обязанностей входило, опять же, ведение всей международной переписки, участие в операциях по закупке сырья и реализации продукции - хлопчатобумажной пряжи, присмотр за складским хозяйством, а кроме того, изучение технологии прядения.

В Манчестере молодой человек встретил самую главную любовь своей жизни - ирландку Мери Бёрнс, прядильщицу по профессии, которая, вероятно, работала именно на фабрике «Эрмен и Энгельс». В те времена классовые предрассудки не оставляли ни малейшего шанса узаконить отношения сына капиталиста и простой работницы в официальном браке - равно как абсолютно невозможным было бы их открытое совместное проживание. Поэтому на протяжении всей долгой love story, вплоть до смерти Мери в 1863 году, Фридриху приходилось скрывать отношения с любимой женщиной, вести тайную семейную жизнь. К тому же Энгельс негативно относился к институту буржуазной семьи, считал брак ненужной формальностью. Брак с Мери он всё-таки оформил - по её просьбе незадолго до её ухода из жизни.

То пребывание в Манчестере - вероятно, снова по воле отца, отозвавшего его домой, - Энгельс завершил 20 августа 1844 года. По дороге он заехал в Париж, где 23 или 24 августа (эту датировку приводит Гемков, в литературе встречаются иные, альтернативные даты) состоялась судьбоносная встреча с К. Марксом в «Кафе де ля Режанс» на площади Французского театра. Дни, совместно проведённые в Париже, бурно развернувшаяся их совместная литературно-политическая работа - всё это окончательно подвигло Фридриха Энгельса к тому, чтобы сойти с навязанной ему стези коммерции, став профессиональным революционным публицистом-бойцом.

Для молодого человека, привыкшего к комфортному и сытому образу жизни, это было чрезвычайно мужественное решение - ведь оно могло иметь для него самые тяжёлые последствия, поскольку такого рода «отщепенцам» буржуазное общество мстит, имея все возможности загубить жизнь человеку, пошедшему против течения.

Начало 1845 года в биографии Энгельса ознаменовал острый конфликт его с семьёй, практически - разрыв с ней. Он уже не желал более трудиться в семейном бизнесе. В письме Марксу он написал в те дни: «Можно ещё, будучи коммунистом, оставаться по внешним условиям буржуа и вьючной скотиной торгашества, если не заниматься литературной деятельностью, - но вести в одно и то же время коммунистическую пропаганду и занятия торгашеством, промышленными делами, этого нельзя. Довольно, на пасху я уеду». Так оно и произошло: в апреле Ф. Энгельс уехал из Бармена, твёрдо решив без остатка посвятить себя революционной борьбе.

Последствия принятого решения не заставили себя ждать. В Брюсселе, где он присоединился к К. Марксу, высланному из Парижа, Энгельс столкнулся с тяжёлым материальным положением. В письме шурину - мужу его сестры Марии - Эмилю Бланку он вынужден был посетовать: «Вся эта мерзость объясняется тем, что в течение всей зимы я своей литературной работой не заработал почти ни гроша и вместе с женой [с М. Бёрнс, которую Фридрих привёз в Брюссель, - К. Д.] должен был жить почти исключительно на деньги, получаемые мной из дому, а их было не так уж много». Да уж, конечно, революционной публицистикой не прокормишься!

В итоге в бизнес ему пришлось-таки вернуться - но не столько ради решения собственных жизненных проблем, сколько для того, чтоб оказывать материальную поддержку гениальному другу. «И тогда, - пишет в книге проф. Гемков, - Фридрих Энгельс принял трудное решение. Год, проведённый в Лондоне, убедил Энгельса, что остался лишь один путь к спасению: его возвращение к столь ненавистной коммерческой деятельности. Только в этом случае можно было бы спасти от голода Маркса и его семью и дать другу возможность продолжить его научную и политическую работу в интересах пролетариата. Без жалоб и позы Энгельс принял эту жертву. И так же естественно, с благодарностью и гордостью за друга принял Маркс это свидетельство его высокой самоотверженности». В ноябре 1850 года Энгельс переехал в Манчестер, где и провёл последующие 20 лет жизни.

Впервые, заметим, Энгельс оказал денежную помощь Марксу ещё в 1845 году, когда тот пребывал в крайней нужде в Бельгии, - Фридрих передал другу первый гонорар за «Положение рабочего класса в Англии». В том же 1845 году, к слову, летом Энгельс первый раз свозил Маркса в Англию - там они провели что-то около шести недель, побывали в Манчестере и Лондоне, наладили связи с чартистами. В Чатемской библиотеке Манчестера друзья-соратники изучали богатую литературу по экономическому и социальному развитию Англии - что было, очевидно, крайне важно для К. Маркса, начинавшего тогда свои многолетние экономические штудии.

Второй манчестерский период своей деловой карьеры Фридрих Энгельс начал, исполняя обязанности помощника Петера Эрмена (1802-89), управляющего фирмой «Эрмен и Энгельс». И снова: переписка с иностранными контрагентами, ведение деловых книг, отслеживание ситуации на бирже. Поначалу ему было очень трудно, так как Фридрих в первое время даже не получал твёрдого жалования: отец высылал ему только деньги «на представительство и на жизнь». Лишь постепенно позиции Энгельса в компании укреплялись, тем паче, что при его участии и дела фирмы пошли в гору, - он начал получать постоянный и всё возраставший оклад, затем стал участвовать в прибылях, а после кончины отца в 1860 году он и вовсе сделался совладельцем предприятия. Это дало ему больше свободы и дохода, но и расширило круг обязанностей: теперь Фридрих Энгельс представлял себя на бирже.

Продукция «Эрмен и Энгельс» расходилась очень хорошо, во многие страны - изготовленными ею нитками даже шились мундиры царских чиновников в России!

Несомненно, тяжёлым испытанием для фирмы стал мировой экономический кризис 1857-58 годов. Противоречие состоит в том, что Энгельс очень ждал и хотел этого кризиса - который бы подтолкнул революционное движение в Европе, но при этом ему, как управляющему компании, пришлось бороться с ним, спасая бизнес!

Работа в офисе отнимала у Энгельса чудовищно много времени, ограничивая возможности развивать своё научное творчество. Работать ему приходилось почти столь же подолгу, как и простым работникам: попервоначалу рабочий день длился 10 часов - с 7 утра до 17-ти, при одном лишь выходном дне в воскресенье. В 1857 году рабочий день сократился до 8-ми часов, а с 1864-го работать можно было уже всего 6 часов. Не лучшими были у Энгельса и условия его офисного труда. Контора располагалась рядом с собственно производственными цехами, и, несмотря на то, что окна в помещении офиса никогда не открывались, всё внутри сразу покрывала пренеприятная, губительная для здоровья серая пыль, образующаяся при прядении.

Зарабатывал г-н Энгельс прилично. Когда он в шутку назвал счастьем жизни «Шато Марго 1848 года», в его шутке имелась доля правды: Энгельс мог позволить себе этот элитный напиток! Кстати сказать, прославленное шато, расположенное в винодельческом регионе Медок, что близ Бордо, процветает и сегодня, и бутылка его красного вина стоит что-то порядка 800 евро! Однако большие деньги не могли испортить его - как не могли они превратить его из революционера в оппортуниста.

Женни Маркс, напутствуя отбывшего накануне в Манчестер друга семьи, в письме от 2 декабря 1850 года шутливо написала: «Моему мужу и всем нам сильно недоставало Вас, и мы часто тосковали без Вас. Всё же я рада, что Вы... находитесь на верном пути к тому, чтобы стать крупным хлопчатобумажным лордом... Но самое лучшее при этом всё же то, что Вы, несмотря на торговлю хлопком и прочее, останетесь прежним Фрицем...». И он, Энгельс, остался собой!

Как беззаветно преданный делу всей своей жизни революционер и подлинный диалектик, Ф. Энгельс не мог не понимать, какую силу в буржуазном обществе дают деньги*,* - и революционер обязан использовать эту силу в своей борьбе. Он считал, что «...можно прекрасно самому быть биржевиком и в то же время социалистом и поэтому ненавидеть и презирать класс биржевиков... И если бы я был уверен, что завтра выиграю на бирже миллион и таким образом смогу предоставить большие средства в распоряжение партии в Европе и в Америке, я тотчас же отправился бы на биржу». (Обратите внимание, что зрелый, умудрённый жизненным опытом, он иначе относится к вопросу о совмещении революционной борьбы и бизнеса, чем в молодости!) Когда капиталист становится на сторону рабочего класса, первое, что он может сделать для коммунистического движения, - так это дать ему драгоценные денежные средства, помочь материально своим же товарищам по борьбе, которые зачастую обречены быть изгоями в обществе, остро нуждаясь в работе и заработке.

Целых двадцать лет основоположники марксизма были «оторваны друг от друга географически». Расстояние от Манчестера до Лондона - 300 км; в те времена путь между ними в поезде занимал 8 часов, но друзьям нечасто удавалось вырваться друг к другу - одному препятствовала крайняя занятость, другому - денежная нужда.

Главным средством общения и обмена научными идеями стали письма: за 20 лет их было написано и отправлено около 1300! Бывали моменты, когда К. Маркс и Ф. Энгельс обменивались письмами ежедневно, а то и по нескольку раз на день! Это - важнейшая составная часть идейно-литературного наследия основоположников марксизма; широкую публику с ней впервые познакомили Август Бебель и Эдуард Бернштейн, издавшие в 1913 году переписку Маркса и Энгельса в четырёх томах.

В каком-то смысле разлука соратников пошла даже на пользу. Как отмечает Г. Гемков: «Каким бы горьким ни был для них отказ от личного общения, он имел и своё преимущество. Письменный обмен мыслями не только давал возможность более спокойно обдумывать, но и заставлял более точно их формулировать. Во всяком случае, тогда, когда речь шла о научных, политических проблемах или партийных вопросах. А каких только проблем они не обсуждали! Вопросы философии и международной политики, естественных наук и математики, рабочего движения и военного искусства, языкознания и техники, истории и литературы и, разумеется, проблемы политической экономии...». И... «Какое счастье для нас, что в те времена телефон ещё не успел вытеснить переписку!»

В Манчестере «двойная жизнь» Ф. Энгельса - респектабельного бизнесмена и революционера - находила выражение и в том, что он жил «на две квартиры». Одна - официальная, в которой коммерсант Энгельс принимал своих деловых партнёров и где останавливался, наезжая в Альбион, отец. Другая - съёмная на рабочей окраине, в которой жили сёстры Мери и Лидия Бёрнс. Скрывая семейную жизнь, Фридрих снимал ту квартиру под вымышленной фамилией. Там останавливались его друзья-соратники и там хранились, надёжно укрытые от возможных проблем с английской полицией, архив Союза коммунистов и политическая переписка Маркса и Энгельса.

Из бизнеса Энгельс, наконец, ушёл 30 июня 1869 года - продав свою долю в успешном предприятии семье Эрмен, которая сама очень хотела установить полный контроль над бизнесом. Отступных, заработанных во многом деловыми талантами Энгельса, хватило для безбедного существования и ему самому, и семье Маркса. В день долгожданного «освобождения» Фридрих радостно оповестил друга: «Ура! Сегодня покончено с милой коммерцией, и я - свободный человек». Маркс ответил, опять-таки, с юмором: «В честь этого события я выпил "лишний стаканчик", но поздно вечером, а не с утра пораньше, как прусские жандармы». С возвращением Энгельса в Лондон возникли какие-то затруднения: переезд его состоялся только 20 сентября 1870 года - в дом на Риджентс-парк-роуд, подобранный по его просьбе для него супругой и дочерями Карла Маркса. Располагался дом напротив прекрасного парка, и, что самое главное, оттуда было всего 15 минут ходьбы до квартиры друга.

Между прочим, Фридрих Энгельс оставил по себе приличное наследство - его завещание приведено в 39-м томе Собрания сочинений. Не имея потомков, в первом завещании, написанном ещё при жизни Маркса, Энгельс завещал ему основное своё имущество; в итоге же главными наследниками Ф. Энгельса стали дочери Маркса.

Стоит отметить и то, что тысячу фунтов стерлингов Энгельс пожелал передать депутатам рейхстага Августу Бебелю и Паулю Зингеру на избирательную кампанию.

...Сын капиталиста и сам капиталист, сделавшийся коммунистом, - явление достаточно редкое, но вовсе не единичное. До Энгельса был, например, Роберт Оуэн - тоже (точно как Ф. Энгельс!) управляющий прядильной фабрикой. В положении фабриканта уже заложено определённое противоречие, - контактируя по делам управления с наёмными рабочими, он, наверное, более чем кто-либо другой, видит - да всем нутром своим ощущает! - социальный антагонизм. И если у подавляющего большинства капиталистов и топ-менеджеров (а также их детей - «мажоров»!) это вызывает страх перед пролетариатом, презрение и ненависть к нему, то у некоторых - в силу каких-то трудно поддающихся выявлению и анализу факторов воспитания и образования, - напротив, вызывает симпатию и сочувствие к рабочему классу.

Фридрих Энгельс ощутил и воспринял кричащие социальные противоречия, столь очевидные в текстильной столице Германии, уже в юности. Одной из первых значимых публицистических работ Энгельса стала статья «Письма из Вупперталя», опубликованная в журнале «Telegraph für Deutschland». В ней юный автор описывал ужасающую нищету рабочих, отсутствие у них каких-либо жизненных перспектив, обличал ханжество и безмерную алчность фабрикантов - одним из которых, между прочим, являлся его же отец! Написано в статье и о бедствиях детей рабочих - надо полагать, будучи ещё ребёнком, Фридрих сравнивал своё благополучное, счастливое и сытое детство с детством этих несчастных, вынужденных работать вместо учёбы.

Статья, напечатанная анонимно, вызвала в Вуппертале «страшный шум» (как выразился Энгельс в письме к другу); журнал мгновенно раскупили. Местная пресса пыталась было, защищая фабрикантов, опровергать выдвинутые обвинения - но в конечном итоге была вынуждена под грузом неопровержимых фактов замолкнуть.

По-видимому, немаловажным фактором, определившим коммунистический жизненный выбор Энгельса, стал его конфликт с отцом, истоки которого уходят ещё в детство. Когда Фридрих был совсем ещё юным, суровый родитель уже волновался по поводу вольнолюбия отпрыска. В 1835 году он с тревогой писал жене: «Фридрих принёс на прошлой неделе посредственные оценки. Внешне он, как ты знаешь, стал благовоспитаннее, но, несмотря на прежние строгие взыскания, он, кажется, даже из страха перед наказанием не хочет научиться беспрекословному повиновению. Так, я, к моему огорчению, опять нашёл сегодня в его секретере мерзкую книгу из библиотеки, рыцарский роман из жизни тринадцатого столетия. Поразительна беззаботность, с которой он оставляет в шкафу подобные книги. Да сохранит господь его душу, мне часто страшно за этого в общем-то превосходного мальчика». Парадокс состоит в том, что, желая направить наследника бизнеса «на путь истинный», Энгельс-старший, совершенно того не понимая, делал всё, чтобы ещё больше развить в сыне дух свободомыслия и революционности.

Он отправил Фридриха учиться коммерции в Бремен. Бремен являлся одним из четырёх вольных городов Германии; это был крупнейший торговый порт страны и - совокупно с его аванпортом Бремерхафеном - крупнейший пассажирский порт. Связанная со всем миром бременская торговая буржуазия была гораздо либеральнее консервативных фабрикантов Бармена. В бременских книжных лавках встречались передовые газеты и книги, недоступные в Вуппертале. Так что «ссылка» в Бремен была для Фридриха чем-то из серии «нет худа без добра»: духовная атмосфера портово-торгового города благотворно повлияла на развитие молодого человека. Собственно, в Бремене Фридрих Энгельс и становится революционным демократом.

Жизнь в юности в Англии - наиболее передовой капиталистической стране -решающим образом способствовала формированию его коммунистических взглядов. Между прочим, в Манчестере проживало 400 тыс. чел. - этот город, конечно, не шёл в сравнение с крупнейшим мегаполисом тогдашнего мира - Лондоном, где жили уже три с половиной миллиона, но Манчестер, между прочим, был крупнее Берлина!

В 1842 году в Англии Энгельс увидел уже не просто страдающий рабочий класс, который он видел на родине, в Вуппертале, но класс борющийся. В стране набирало обороты чартистское движение, а как раз за несколько месяцев до приезда Фридриха в Манчестер там состоялась крупная забастовка. В 1843 году началась - и продолжалась до самой смерти Ф. Энгельса - его дружба с Джорджем Джулианом Гарни (1817-97), лидером левого крыла чартистов. Гарни редактировал рабочую газету «Northern Star» - Энгельс сотрудничал в ней, причём ради знакомства с Гарни он специально съездил в Лидс, где располагалась редакция. Несомненно, именно близкое непосредственное знакомство с жизнью и борьбой передового английского пролетариата позволило Ф. Энгельсу прийти к тем же выводам, к революционным коммунистическим идеям, к которым Карл Маркс пришёл, проживая во Франции, в Париже, в этом самом революционном на тот момент городе Европы. Причём, по всей видимости, Энгельс пришёл к коммунизму даже несколько раньше Маркса.

Об этом свидетельствуют его ранние, написанные как раз в Англии «Наброски к критике политической экономии», содержащие в себе зародыши марксистской экономической науки (хотя автор статьи ещё не преодолел влияния «нравственного социализма»!). Энгельс писал в указанной работе о политэкономии как о классовой науке, о «науке обогащения», возникшей на «взаимной зависти и алчности купцов», - отчего наука политэкономии «носит на своём челе печать самого отвратительного корыстолюбия». Очевидно, что эта классовая наука, так хорошо им уже освоенная на практике бизнеса, была ему крайне неприятна, как и сам бизнес! Но намечен путь к её преодолению: её критика с классовых позиций, и спустя почти четверть века Карл Маркс даст своему «Капиталу» подзаголовок: «Критика политической экономии».

Маркс, как редактор «Немецко-французского ежегодника», не просто прочитал присланную ему из Англии статью, но законспектировал её - конспект даже включён в Собрание сочинений. А вскоре он приступит к написанию труда, известного как «Философско-экономические рукописи 1844 года», - которые представляют собой наиболее ранние политэкономические искания К. Маркса. Убедительно выглядит та точка зрения, что во многом именно под влиянием Энгельса Маркс стал основательно разрабатывать проблемы политической экономии, превращаясь из философа в «скорее экономиста». Правда, «анатомией гражданского общества» Маркс начал интересоваться, ещё будучи редактором «Рейнской газеты» и сталкиваясь в своей журналистской деятельности с социальными, классовыми конфликтами. Однако, в самом деле, та статья Энгельса, прочитанная им, могла дать Марксу ориентир для движения вперёд - и могла дать ему указание пристальнее вглядываться в основы английского капитализма, обратить больше внимания на английскую политэкономию.

К. Маркса часто критикуют в том ключе, что он, как экономист, был «чистым теоретиком», оторванным от реального хозяйствования, не знавшим, «как делаются деньги». Но критики забывают, что рядом с ним был Энгельс - капиталист-практик, хорошо познавший бизнес изнутри и дававший соратнику бесценные консультации «по практическим вопросам капиталистического хозяйства» (Генрих Гемков). И в этом отношении без знакомства и близкого общения с Энгельсом Карл Маркс тоже не смог бы дать в главном труде своей жизни всестороннего описания капитализма.

Важнейшим результатом «стажировки» Ф. Энгельса на Альбионе стала книга «Положение рабочего класса в Англии», изданная в Лейпциге в конце мая 1845 года. Сам Энгельс называл её: «первая английская работа». Своими печатными работами 1844-45 годов - рождёнными в Англии, куда его отправил «исправляться» отец, - Энгельс идейно порвал с буржуазным классом, выходцем из которого он был.

Фронт классовой борьбы вовсе не совпадает с линией, формально отделяющей состоятельные буржуазные семьи от семей бедноты. Буржуа способны вставать на сторону рабочего класса, как и пролетарии, увы, могут пополнять ряды защитников капитализма. Беда в том, что на сторону пролетариата переходят немногие лучшие представители буржуазного класса, тогда как рабочие отстаивают враждебный им строй в массовом порядке! Чего стоит хотя бы боевой профсоюз «Солидарность»!

Причина такого положения дел отнюдь не только в буржуазной пропаганде, оболванивающей людей труда. Семена пропаганды ложатся в питательную почву: буржуазия очень грамотно использует мелкособственнические, националистические, религиозные и все прочие предрассудки, которыми пронизано сознание народных масс; она умело играет на страхах людей перед «революционными потрясениями», перед развалом экономики и утратой ими работы вследствие всеобщей забастовки.

Упадку рабочего движения способствуют и современные «левые», особенно - западные, подменившие классовую борьбу феминизмом, отстаиванием прав секс-меньшинств, движением за легализацию «лёгких наркотиков» и прочей либерально-буржуазной мутью. В таких «левых» пролетарии не видят друзей и заступников; а поскольку «простым работягам» уже в силу их простоты душевной свойственна приверженность «традиционным ценностям», рабочие отметают лево-либеральные выкрутасы и бросаются в объятья правых популистов, консерваторов, вроде Трампа, которому симпатизируют белые рабочие «red necks» из «ржавых поясов» Америки.

Таким путём «левые», как это мы видим и по США, превращаются в чуждое рабочему классу движение, опирающееся на либеральную интеллигенцию и мелкую буржуазию; и сегодняшние «леваки-буржуа», к сожалению, неспособны, в отличие от буржуа Маркса и Энгельса, разъяснить пролетариату его классовые интересы.