. Часть 2.2: Деньги правят миром! (функции денег)

2018-02-05 К. Дымов

Итак, в третьей главе Маркс анализирует функции денег - золота и серебра, - начиная с функции меры стоимости, - так как это логически первая и исторически наиболее ранняя функция денег, наряду с функцией средства обращения: «Первая функция золота состоит в том, чтобы доставить товарному миру материал для выражения стоимости, т. е. для того, чтобы выразить стоимости товаров как одноимённые величины, качественно одинаковые и количественно сравнимые. Оно функционирует, таким образом, как всеобщая мера стоимостей, и только в силу этой функции золото - этот специфический эквивалентный товар - становится деньгами прежде всего [т. е. выполняет и все остальные свои функции - К. Д.].

Не деньги делают товары соизмеримыми. Наоборот. Именно потому, что все товары как стоимости представляют собой овеществлённый труд и, следовательно, сами по себе соизмеримы, - именно поэтому все они и могут измерять свои стоимости одним и тем же специфическим товаром, превращая таким образом этот последний в общую для них меру стоимостей, т. е. в деньги. Деньги как мера стоимости суть необходимая форма проявления имманентной товарам меры стоимости, - рабочего времени». Во всех своих функциях деньги выступают как всеобщее воплощение общественного богатства, обособившееся от остального товарного мира. В функции же меры стоимости они дают возможность выражать и измерять общественное богатство, воплощённое в любых товарах.

Проблема в том, что... «так как выражение товарных стоимостей в золоте носит идеальный характер, то для этой операции может быть применимо также лишь мысленно представляемое, или идеальное, золото. ... ...свою функцию меры стоимостей деньги выполняют лишь как мысленно представляемые, или идеальные, деньги. Это обстоятельство породило самые нелепые теории денег». Здесь нужно, правда, заметить, что приведённое место из «Капитала» в переводе И. И. Скворцова-Степанова звучит по-русски не вполне удачно, искажая мысль Карла Маркса (см.: Э. В. Ильенков. О переводе термина «Wert» (ценность, достоинство, стоимость, значениеopen in new window)). У Маркса, на самом-то деле, речь идёт не о «мысленно представляемом», воображаемом золоте, а золоте, которое «своим материальным телом представляет материальное тело другого товара, а не своё собственное. В этом смысле золото и есть тут идеальное "железо", "идеальный холст" и прочее. А холст - идеальное золото» [указанная работа].

В любом случае, идеальное представление стоимости в золоте возможно лишь постольку, поскольку в обращении циркулирует реальное золото. При денежной форме стоимости стоимость всех товаров выражается через определённое весовое количество золота или серебра. Так золота или серебра? Это зависело от денежной системы, существовавшей в тот или иной период в той или иной стране: это могли быть биметаллизм (золото и серебро в функции меры стоимости одновременно и на равных основаниях) и монометаллизм - золотой либо серебряный. Биметаллизм являлся исторически более ранней системой, причём поначалу он существовал как т. н. биметаллизм с параллельным обращением, при котором соотношение между золотой и серебряной монетой устанавливалось стихийно на основе соотношения стоимостей двух металлов. Постоянные колебания этого соотношения порождали неустойчивость цен, хаос, усугублявшийся порчей монеты - особенно серебряной, и это причиняло ущерб не только трудящимся массам, но и фискальным интересам государства. И оттого в XIX веке в ряде стран был введён биметаллизм с двойным обращением. При этой системе фиксированный паритет между золотом и серебром устанавливался государством, силой закона. Во Франции, для примера, законом надолго было установлено стоимостное соотношение золота и серебра как 15,5:1.

Вес драгметаллов измеряется в определённых единицах веса, и они образуют масштаб цен: цены товаров выражаются через некоторое количество единиц массы золота или серебра, принятых в данной стране. Это нашло отражение в названиях национальных денежных единиц, сохранившихся и поныне. «...при металлическом обращении готовые названия весового масштаба [фунт, лира, шекель (сикль - мера веса, которой древние семиты Ближнего Востока, вавилоняне, в частности, мерили серебро в слитках) и т. д.; а вот слово peso по-испански означает не что иное, как «вес» - К. Д.] всегда образуют и первоначальные названия денежного масштаба, или масштаб цен. ...[Но] В течение целого ряда веков владетельные князья занимались непрерывной фальсификацией монеты, вследствие чего от первоначального веса монет действительно остались одни только названия». Так, фунт стерлингов - это и был изначально фунт (453,6 г) серебра, но впоследствии реальное весовое содержание в нём денежного металла снизилось на порядок-два.

Маркс ещё цитирует в этом месте Фердинандо Галиани, жившего в XVIII веке дипломата и экономиста, критика теории физиократов: «Монеты, названия которых теперь лишь идеальны, суть самые старые монеты каждой нации, и все они были некогда реальны, и так как они были реальны, то служили счётными деньгами».

Нельзя при этом, замечает Маркс, путать меру стоимости и масштаб цен («В сочинениях английских авторов царствует невообразимое смешение понятий: "мера стоимостей" (measure of value) и "масштаб цен" (standard of value). Постоянно смешиваются сами эти функции, а, следовательно, и их названия»). Это совершенно разные понятия: «Как мера стоимостей и как масштаб цен, деньги выполняют две совершенно различные функции. Мерой стоимостей они являются как общественное воплощение человеческого труда, масштабом цен - как фиксированный вес металла. Как мера стоимости, они служат для того, чтобы превращать стоимости бесконечно разнообразных товаров в цены, в мысленно представляемые количества золота; как масштаб цен, они измеряют эти количества золота. ...Мерой стоимостей золото может служить лишь потому, что оно само представляет продукт труда и, следовательно, стоимость потенциально переменную».

Различные металлы выступали в качестве денежных металлов, но тенденция такова, что «...с развитием богатства менее благородный металл вытесняется из своей функции меры стоимости более благородным: медь вытесняется серебром, серебро - золотом, как ни противоречит этот порядок поэтической хронологии золотого и серебряного веков». Именно: менее благородный металл исторически вытесняется - в результате возрастания масштабов товарного обмена, «с развитием богатства» - более благородным в функции меры стоимости. В древности медь и бронза часто служили деньгами: первыми в истории монетами сейчас считаются китайские литые медные монеты конца второго - начала первого тысячелетия до н. э., да и в Древнем Риме старейшими монетами были медные ассы. А необходимое для выплавки ценнейшей бронзы олово служило деньгами, например, в Малайе.

Деньгами служило и железо. Когда люди открыли этот металл, его было мало, а ценность железа была чрезвычайно высока. Гробница Тутанхамона «под завязку» была наполнена золотом, зато железных изделий в ней нашли раз-два и обчёлся: какие-то украшения (!) да небольшой кинжальчик. Вполне вероятно, оно и стоило тогда дороже золота. Реликтом «железных денег» являлись деньги в виде тяжёлых железных прутьев, принятые в Спарте, - в этом консервативном государстве такие крайне неудобные для торговых операций деньги умышленно использовались как инструмент сбережения, консервации патриархальных общественных отношений.

Серебро выступало главным валютным металлом в странах Древнего Востока, таких как Вавилон и Ассирия. Отметим, что в древности стоимостное соотношение золота и серебра было на порядок меньше, чем сегодня, - по той причине, что тогда были доступны богатые золотые россыпи, к настоящему времени исчерпанные везде, кроме России. Кое-где серебро было даже дороже золота. В средневековой же Европе серебро доминировало в обращении вследствие нехватки золота и упадка товарно-денежных отношений. Рост товарообмена, развитие капитализма повышали спрос на золото как денежный материал - а об использовании его в качестве денег известно в Египте, Месопотамии, Китае и Индии ещё за 1500-1000 лет до н. э.

Биметаллизм - система внутренне противоречивая: использование сразу двух металлов в функции меры стоимости противоречит самой этой функции, поскольку требуется один-единственный материал для выражения стоимостей всех товаров. По этой причине и совершился переход от биметаллизма к золотому монометаллизму (в России, Голландии и Индии какое-то время имел место серебряный монометаллизм - но то была всего лишь преходящая стадия). Необходимость перехода к монополии золота диктовалась ростом товарооборота, а возможность этого создало увеличение мировой добычи золота в середине XIX столетия (в 30-х - 40-х годах увеличилась золотодобыча в России, в 1848 году началась «золотая лихорадка» в Калифорнии, а в 1851-м были открыты месторождения золота в Австралии). Более того, во второй половине столетия рухнула стоимость серебра - и оно совсем сдало позиции золоту.

Как раз на глазах Маркса происходил переход к золотому стандарту - такой денежной системе, при которой в обращении находятся золотые монеты, разменные на золото банкноты, а также разменная монета из менее ценных металлов, которая обслуживает мелкий оборот. Первой перешла на золотой стандарт Англия - самая передовая капиталистическая держава того времени: она завершила этот переход, победив Наполеона и укрепив этим своё политическое и экономическое господство.

Сразу же после выхода «Капитала» к золотому стандарту перешли Германия (1871), Франция (1873-74), далее - Россия и Япония (1897), США (1900). В США сей переход начался, впрочем, много раньше, но и его задерживало сильное серебряное лобби: в интересах добытчиков серебра правительство Соединённых Штатов, помимо золотого, держало также серебряный запас и выпускало особого рода казначейские билеты, полностью обеспеченные серебром (т. н. «серебряные сертификаты»).

Золотой стандарт - это высшая, наиболее устойчивая денежная система, какая только возможна при капитализме. Она сыграла прогрессивную роль в развитии торговли и производительных сил. Хотя и она давала сбои в периоды кризисов. Но продержалась она недолго - до того, как капитализм вступил в фазу общего кризиса; её обрушила Первая мировая война. Прекратился размен банкнот на золото, и после краха золотого стандарта в итоге сформировалась современная денежная система.

Если в функции меры стоимости более благородный металл вытесняет менее благородный, то - забегая здесь немного вперёд - в функции средства обращения при затруднениях в обращении происходит как раз обратное: «худшие» деньги вытесняют «лучшие» из обращения в сокровище, отлагаясь в «заначках» (т. н. закон Грэхэма). Так, собственно, и произошло, когда разразилась Первая мировая война: золото немедля ушло в кубышки, а в обращении остались быстро обесценивавшиеся банкноты. И после окончания войны вернуться к полноценному золотому стандарту с разменом банкнот на золотые монеты смогли только нажившиеся на той войне Соединённые Штаты (золотомонетный стандарт в них сохранялся до 1933 года). В те же времена, когда основу обращения составляла полноценная монета, а наряду с ней в обращении находилась монета неполноценная, т. н. билонная (т. е. монета, чья внутренняя стоимость меньше номинальной), государство, с той целью, чтобы не допустить вытеснения из обращения полноценной монеты, законом устанавливало предельные суммы приёма разменной монеты к платежам. Для примера, в России можно было разово заплатить не более 3 рублей медными и мелкими серебряными монетами и не более 25 рублей крупными серебряными монетами (крупнее 25 коп.).

Стоимость товаров, выраженную в деньгах, принято называть ценой. Маркс говорит: «Величина стоимости товара выражает... необходимое, имманентное самому процессу созидания товара отношение его к общественному рабочему времени. С превращением величины стоимости в цену это необходимое отношение данного товара к находящемуся вне его денежному товару. Но в этом меновом отношении может выразиться как величина стоимости товара, так и тот плюс или минус по сравнению с ней, которым сопровождается отчуждение товара при данных условиях [то бишь то отклонение цены от стоимости, которое определяется законом спроса и предложения, стихийными беспрерывными колебаниями спроса на товар и его предложения на данном рынке - К. Д.]. Следовательно, возможность количественного несовпадения между ценою и величиною стоимости, или возможность отклонения цены от величины стоимости, заключена уже в самой форме цены. И это не является недостатком этой формы, - наоборот, именно эта отличительная черта делает её адекватной формой такого способа производства, при котором правило может прокладывать себе путь сквозь беспорядочный хаос только как слепо действующий закон средних чисел». Это постоянное отклонение цены от стоимости является инструментом регулирования товарного производства: рост или снижение цен, сопровождаемые ростом или падением прибылей, движут потоки инвестиций из отраслей, предложение продуктов которых превышает спрос на них, в те отрасли, на чьи товары общество предъявляет платёжеспособный спрос.

Это же стихийное, неподвластное воле людей движение определяет судьбы товаропроизводителей и даже целых стран, жизненно зависящих от конъюнктуры на главные продукты своего национального хозяйства, будь то нефть, какао-бобы или цветные металлы. Эти колебания и сами их угрозы заставляют «дёргаться» частных производителей и их государства, заставляют их вступать в монополистические и внешнеполитические сговоры. Попытки повлиять в требуемом направлении на движение цен ведут к преступлениям на всех уровнях - от уровня конкурирующих соседей-лавочников до уровня могущественных олигархических кланов; они ведут и к войнам - от «торговых» и «газовых» войн до войн самых настоящих, «горячих».

Цена есть денежное выражение стоимости, а стоимость могут иметь только те вещи, что созданы трудом. Однако при капитализме, в обществе, где решительно всё основывается на товарных отношениях, где «всё продаётся и покупается», цену запросто могут приобрести вещи, не имеющие стоимости, - не имеющие, поскольку они не являются продуктами труда. И Маркс пишет об этом с присущим ему едким юмором: «...Вещи, которые сами по себе не являются товарами, например совесть, честь и т. д., могут стать для своих владельцев предметом продажи и, таким образом, благодаря своей цене приобрести товарную форму. Следовательно, вещь формально может иметь цену, не имея стоимости. Выражение цены является здесь мнимым, как известные величины в математике». В наши славные дни честь и совесть, мы видим, продаются оптом и в розницу, и мало кто может устоять перед соблазном продать их при наличии подкреплённого пачками долларов спроса. И смешно выглядят моральные увещевания в адрес продажных людей, в частности - «проституток пера и микрофона», всевозможных политологов и «брехлогеров» с их бесконечными «фейками» и апологией откровенных провластных мерзавцев. Следует признать, что готовность индивида продать свою честь, совесть и достоинство - совершенно нормальное дело для общества, основанного на отношениях товарного обмена! И то, что иррациональную, мнимую цену приобретают вещи, не созданные трудом, лучше всего выражает тот движущий мотив, присущий человеку «товарного общества», что он стремится отрезать себе от «общественного пирога» как можно больше, прилагая как можно меньше труда, а лучше - вообще его не прилагая!

Далее Маркс переходит к другим функциям денег, показывая, что все они неразрывно связаны между собой: «Форма цены предполагает отчуждаемость товаров за деньги и необходимость такого отчуждения. С другой стороны, золото функционирует как идеальная мера стоимости только потому, что оно уже обращается как денежный товар в меновом процессе. В идеальной мере стоимостей скрывается, таким образом, звонкая монета». И вот, «как посредник в процессе обращения товаров, деньги приобретают функцию средства обращения*»*. На место метаморфозы Т - Т (товар непосредственно обменивается на товар) приходит метаморфоза Т - Д - Т (деньги выступают как посредник в обмене).

Значение денег в указанной их функции трудно переоценить, и Маркс даже приводит такую цитату из работы Фердинанда Лассаля о Гераклите Эфесском: «Из огня возникает всё и огонь из всего, подобно тому как из золота - товары и из товаров - золото» (F. Lassalle: «Die Philosophie Herakleitos des Dunkeln»). Движение по формуле Т - Д - Т абсолютно необходимо при развитом товарном производстве, является продуктом развития противоречия товара и, в конечном итоге, обостряет это противоречие ещё сильнее: «...то самое разделение труда, которое делает их [товаровладельцев - К. Д.] независимыми частными производителями, делает в то же время независимыми от них самих процесс общественного производства и их собственные отношения в этом процессе, что независимость лиц друг от друга дополняется системой всесторонней вещной зависимости. Разделение труда превращает продукт труда в товар и делает поэтому необходимым его превращение в деньги». Особенность денег как товара в том, что «так как деньги есть образ всех других товаров, отделившийся от них, или продукт их всеобщего отчуждения, то они представляют собою абсолютно отчуждаемый товар».

Анализируя метаморфозу Т - Д - Т, Маркс показывает, что «...этот процесс является... двусторонним: один его полюс - со стороны товаровладельца - продажа, противоположный полюс - со стороны владельца денег - покупка. "Продажа есть купля", Т - Д есть в то же время Д - Т». Но расчленение этой метаморфозы на Т - Д и Д - Т приводит к тому, что в самом товарно-денежном обращении уже заключена потенциальная возможность экономических кризисов: «Трудно представить себе что-либо более плоское, чем догмат, будто товарное обращение обязательно создаёт равновесие между покупками и продажами, так как каждая продажа есть в то же время купля, и vice versa [наоборот]. ...Купля и продажа представляют собой один и тот же акт как взаимоотношение двух полярно противоположных лиц - владельца денег и товаровладельца. Но, как действия одного и того же лица, они представляют два полярных акта. ...никто не обязан немедленно покупать только потому, что сам он нечто продал. Обращение товаров разрывает временнЫе, пространственные и индивидуальные границы обмена продуктов именно благодаря тому, что непосредственная тождественность между отчуждением своего продукта труда и получением взамен него чужого расчленяется на два противоположных акта - продажи и купли. ...Когда внешнее обособление внутренне несамостоятельных, то есть дополняющих друг друга, процессов достигает определённого пункта, то единство их обнаруживается насильственно - в форме кризиса. Имманентная товару противоположность потребительной стоимости и стоимости, противоположность частного труда, который в то же время должен выразить себя в качестве труда непосредственно общественного... - это имманентное противоречие получает в противоположностях товарной метаморфозы развитые формы своего движения. Следовательно, уже эти формы заключают в себе возможность - однако только возможность - кризисов. Превращение этой возможности в действительность требует целой совокупности отношений, которые в рамках простого товарного обращения вовсе ещё не существуют».

Продажа - самый трудный акт обмена: только в результате продажи товар получает общественное признание в качестве потребительной стоимости. В акте продажи деньги противополагаются товарам как воплощение непосредственно общественного труда, но в акте покупки они - лишь мимолётная форма стоимости. Непонимание сущности товарного обращения, сведение его к непосредственному обмену, чем грешила буржуазная экономическая наука, не позволяет обнаружить противоречия товарного производства и обмена. Имманентное товару противоречие принимает внешнюю форму противоречия между товарами и деньгами: товары не могут вступить в сферу потребления и, стало быть, не могут реализоваться как потребительные стоимости без превращения их стоимости в денежную форму.

Однако возможность кризисов превращается в действительность только при развитом товарном производстве - при капитализме, когда товаром становится рабочая сила и оттого возникает антагонистическое, непримиримое противоречие между трудом и капиталом, противоречие между общественным характером производства и частнокапиталистической формой присвоения его продуктов.

Экономика капитализма функционирует таким образом, что периодически возникает перепроизводство товаров - расширение производства наталкивается на узость, ограниченность платёжеспособного спроса. Это и есть циклический кризис перепроизводства, в ходе которого затруднения в реализации продукции ведут к массовому разорению и банкротству товаропроизводителей, причём банкротства охватывают целые цепочки капиталистов, тесно сопряжённых производственными и сбытовыми связями: одно банкротство вызывает другое, и далее - одно за другим.

Маркс исследует закон денежного обращения, определяющий ту массу денег, что требуется для обращения, суммой цен продаваемых товаров и числом оборотов денежной единицы за данный промежуток времени: «...масса средств обращения, необходимых для процесса обращения товаров, уже определена суммою цен последних». Он критически замечает по поводу ошибочных теорий денег и причин их возникновения: «...Обыденное представление, замечая, что, с замедлением денежного обращения, деньги начинают всё реже появляться и исчезать во всех пунктах периферии обращения, естественно приходит к выводу, что самый этот факт объясняется недостаточным количеством средств обращения». «Иллюзия... будто товарные цены определяются массой средств обращения, а эта последняя определяется, в свою очередь, массой находящегося в данной стране денежного материала, коренится у её первых представителей в той нелепой гипотезе, что товары вступают в процесс обращения без цены, а деньги без стоимости, и затем в этом процессе известная часть товарной мешанины обменивается на соответствующую часть металлической груды». Это - количественная теория денег, представители которой видят в деньгах единственно средство обращения и не признают наличие у денег внутренней стоимости. Её выдвинули в XVII веке итальянские экономисты, и в дальнейшем её придерживались такие видные учёные и мыслители, как Монтескьё, Юм и отчасти Рикардо. Изначально она направлена была против меркантилизма, превозносившего золото как единственное воплощение богатства, а впоследствии она защищала интересы банковского капитала. Эта теория служит также оправданию капитализма, так как объясняет экономические кризисы только лишь колебаниями денежной массы, неправильной монетарной политикой.

В полемике против количественной теории денег Маркс опирается на Уильяма Петти и Адама Смита. Уильям Петти в 1667 году писал: «Для торговли нации деньги требуются в известном количестве или пропорции: большее или меньшее по сравнению с этим количество денег повредило бы торговле. ...количество денег (золотых и серебряных), потребных для торговли, определяется частотою меновых актов и размерами платежей». Адам Смит в своём «Богатстве наций»: «Количество звонкой монеты в каждой стране определяется стоимостью товаров, обращающихся в ней. ...Стоимость товаров, покупаемых и продаваемых в течение года в данной стране, требует определённого количества денег для обращения их и распределения среди соответствующих потребителей и не может дать применения добавочному количеству денег. Каналы обращения необходимо вбирают в себя сумму, достаточную для наполнения их, и никогда не вмещают сверх того». Комментируя Смита, Маркс отмечает противоречивость его взглядов по другому важнейшему вопросу - об общественном разделении труда: «Подобным же образом А. Смит начинает свой труд ex officio [по должности] апофеозом разделения труда, а в последней книге об истоках государственного дохода, где он рассматривает вопрос о разделении труда лишь мимоходом, он воспроизводит осуждение разделения труда, принадлежащее его учителю А. А. Фергюссону».

«Из функции денег как средства обращения возникает их монетная форма». Монета, согласно определению, - это определённое весовое количество денежного металла, чьи масса и проба установлены и гарантированы государством (что оформляет герб либо портрет государя на её аверсе). Экономическая форма монеты - наиболее удобная форма денег как средства обращения: отпадает необходимость всякий раз взвешивать слиток, да ещё и проверять его пробу. Геометрически самая удобная форма монеты - диск, хотя форма монет может варьировать весьма широко.

«...золотая монета и золото в слитках различаются между собой только по внешности, и золото постоянно может быть превращено из одной формы в другую». При металлическом обращении на полноценные монеты распространяется режим свободной чеканки. Это означает, что любой человек может принести своё золото в слитках на монетный двор и потребовать перечеканить его в монеты. В одних странах, как например, в Англии за это платы не брали. А вот в России плата составляла 42 руб. 31 ½ коп. с пуда чистого золота (0,2 % стоимости монеты). При этом внутренняя стоимость монеты - это исключительно стоимость содержащегося в ней металла; затраты на чеканку, ибо она лишь меняет форму денег, относятся к издержкам обращения, ровно ничего к внутренней стоимости монеты не прибавляя.

Находясь в обращении, монета стирается, утрачивая свой вес, а значит, и свою стоимость. Подсчитано, что английский соверен (золотой фунт стерлингов) за 20 лет циркуляции терял 1/20 часть своей изначальной массы. Понятно, что мелкие монеты, часто переходящие из рук в руки, стираются ещё быстрее. Законом устанавливалась определённая граница дозволенных отклонений монеты по весу и пробе - ремедиум, или терпимость (лат. remedium - букв. «средство против чего-либо»), при переходе через которую монета демонетизировалась, переставала быть законным платёжным средством. Для русской 5-рублёвой монеты был установлен ремедиум в 1/121 массы.

Однако на практике монеты оставались в обращении ещё долго после перехода через ремедиум; более того, их фальсифицировали - по весу и содержанию ценного металла в сплаве - как злоумышленники, так и само государство. И сама практика обращения порченых и стёршихся монет подсказала людям, что реальные деньги - золото и серебро - могут быть заменены в обращении знаками денег, или денежными знаками. «Естественная тенденция процесса обращения, стремящаяся превратить золотое бытие монеты в видимость золота, т. е. сделать из монеты лишь символ её официального металлического содержания, признана самим современным законодательством: последнее определяет ту степень потери металла, которая делает золотую монету негодной к обращению, т. е. демонетизирует.

Если само обращение денег отделяет реальное содержание монеты от её номинального содержания, отделяет её металлическое существование от её функционального существования, то в нём уже скрыта возможность заместить металлические деньги в их функции монеты знаками из другого металла или простыми символами. Роль серебряных и медных знаков в качестве заместителей золотой монеты объясняется исторически, с одной стороны, техническими трудностями чеканить совершенно ничтожные весовые количества золота или серебра и, с другой стороны, тем обстоятельством, что низшие металлы раньше высших - серебро раньше золота, медь раньше серебра - служили мерою стоимости и, следовательно, уже обращались в качестве денег в тот момент, когда более благородный металл низверг их с трона. Они замещают золото в тех областях товарного обращения, где монета циркулирует наиболее быстро, а следовательно, наиболее быстро изнашивается, т. е. там, где акты купли и продажи постоянно возобновляются в самом мелком масштабе».

Стало быть, переход от реальных денег к денежным знакам закономерен, а вовсе не вызван чьим-то «злым умыслом». Этого не понимала ещё одна теория денег - металлическая, - зародившаяся в античности и средние века «в пику» порче монеты правителями и разделявшаяся меркантилистами. Эта теория считала, что благородные металлы являются деньгами в силу самих только своих естественных свойств, и деньгами могут служить исключительно монеты из драгметаллов. Её порок в том, что она, признавая деньги товаром, не видит в них товар особого рода, и, вообще, она не видит за отношениями вещей общественных отношений людей.

Бумажные деньги, не имеющие внутренней стоимости вообще (мизерная стоимость печати, опять же, относится к издержкам обращения!), - это, скажем так, законченный случай денежных знаков. «По пути» к ним находились металлические знаки денег - неполноценные, билонные монеты из неблагородных металлов или же из низкопробного серебра, обладавшие определённой внутренней стоимостью, но намного меньшей, чем их номинальная стоимость. В предреволюционной России серебряный рубль содержал серебра лишь на 60-70 коп., мелкие серебряные монеты реально стоили 36 коп. на сумму их в рубль, а медные монеты - 24 коп. на рубль.

На неполноценную монету устанавливается режим закрытой чеканки, и доход от выпуска монет, чья стоимость ниже номинала, забирает государство (монетный доход, вытекающий из исключительного права государства на чеканку монет - т. н. монетной регалии). В наше время, правда, как раз наоборот, зачастую выпускаются монеты с номиналом ниже стоимости содержащегося в монете цветного металла.

«Металлическое содержание серебряных и медных знаков произвольно определяется законом. В обращении они снашиваются ещё быстрее, чем золотая монета. Их монетная функция становится поэтому фактически совершенно независимой от их веса, т. е. от всякой стоимости. Монетное существование золота окончательно отделяется от его стоимостной субстанции. Благодаря этому вещи, относительно не имеющие никакой стоимости, - бумажки, получают возможность функционировать вместо него в качестве монеты». Денежные знаки замещают подлинные деньги (золото) - но лишь в некоторых их функциях, прежде всего - в функции средства обращения. А вот фундаментальнейшую функцию меры стоимости может выполнять только и единственно золото, но никак не «бумажки».

При этом нужно различать собственно бумажные деньги и кредитные деньги, различие между которыми, однако, к настоящему времени совершенно стёрлось. «...бумажные деньги в собственном смысле этого слова возникают из функции денег как средства обращения, естественный корень кредитных денег составляет функция денег как средства платежа». Бумажные деньги изначально выпускало государство (казначейство), кредитные деньги (банковские билеты, или банкноты) - банки. Их основой служил коммерческий кредит, орудием коего является вексель: капиталисты продают друг другу товары в долг, причём их долговые обязательства - векселя - переходят из рук в руки, вступая в обращение вместо денег. На базе же коммерческого кредита возникает кредит банковский. Банки принялись проводить операцию учёта векселей, принимая (с комиссией - учётной ставкой) коммерческие векселя и выдавая взамен банкноты - не что иное, как банковские векселя, долговые обязательства банка. Они куда более надёжны, чем долговые обязательства частных фирм - и в силу этого более способны обращаться, замещая и дополняя монеты.

Банкноты обеспечены золотым запасом банка - владелец банковского векселя мог предъявить его в выдавший билет банк - совершить размен банкноты на золото в монетах. Это не была покупка золота, как это делается сейчас в банке при покупке слитка: покупается-то ведь золото по рыночной цене, тогда как размен банкноты осуществляется в соответствии с точно фиксированным силою закона содержанием валютного металла в денежной единице. Современные банкноты, не обеспеченные, на деле, ничем, являются таковыми лишь по форме (их эмитирует не государство, а подконтрольный ему центробанк), по существу же они - те же бумажные деньги.

Поначалу многие банки выпускали свои банкноты, и не было разделения их на коммерческие и эмиссионные. Но постепенно - как ввиду естественного процесса вытеснения слабых банков из функции эмиссии кредитных денег, так и в силу принимавшихся государством законов - функция эмиссии банкнот сохранилась лишь за немногими банками или одним банком в стране - эмиссионным, или центральным.

Подводя в этом вопросе итог: «специфический закон обращения бумажных денег может возникнуть лишь из отношения их к золоту, лишь из того, что они являются представителями последнего. И закон этот сводится просто к тому, что выпуск бумажных денег должен быть ограничен тем их количеством, в котором действительно обращалось бы символически представляемо ими золото (или серебро). ...Бумажные деньги являются знаками золота, или знаками денег».

Как всеобщее воплощение богатства, деньги становятся фетишем, предметом культа, мерилом жизненного успеха индивидуума и значимости самой его личности. Деньги дают их владельцу великую власть над другими людьми. «С расширением товарного обращения растёт власть денег, этой абсолютно общественной формы богатства, всегда находящейся в состоянии боевой готовности. "Золото - удивительная вещь! Кто обладает им, тот господин всего, чего он захочет. Золото может даже душам открыть дорогу в рай" (Колумб, в письме с Ямайки, 1503 год)». Этим обусловлено стремление к накоплению денег, к накоплению сокровищ, и деньги - подлинные деньги, золото и серебро (хотя в наше время в иррациональной, извращенной форме данную функцию могут выполнять также «бумажки», доллары и евро) - деньги несут специфическую функцию средства образования сокровищ.

«...Стремление к накоплению сокровищ по природе своей безмерно. Качественно или по своей форме деньги не имеют границ, т. е. являются всеобщим представителем вещественного богатства, потому что они непосредственно могут быть превращены во всякий товар. Но в то же время каждая реальная денежная сумма количественно ограниченна, а потому является покупательным средством ограниченной силы. Это противоречие между количественной границей и качественной безграничностью денег заставляет собирателя сокровищ всё снова и снова предпринимать сизифов труд накопления. С ним происходит то же, что с мировым завоевателем, который с каждой новой страной завоёвывает лишь новую границу». Собирание сокровища, создание «заначек» «на чёрный день» жизненно необходимо также и ввиду гнёта рыночного хаоса, держащего людей за глотку.

Функции средства обращения и средства образования сокровищ связаны: деньги беспрерывно перетекают из одной сферы в другую. При металлическом обращении оно регулируется естественным путём: в те периоды, когда денег в обращении становится больше, чем их требуется для обеспечения товарооборота, они отлагаются в сокровища, монеты плавятся в слитки; если же денег недостаёт, они возвращаются в обращение и слитки перечеканиваются в монеты. «Для того чтобы нация могла вести свою торговлю, необходима определённая сумма наличных денег, которая может варьировать, то увеличиваясь, то уменьшаясь в зависимости от обстоятельств. ...Эти колебания, эти приливы и отливы денег приспосабливаются к изменяющимся обстоятельствам сами собой, без всякого вмешательства со стороны правительства. Вёдра работают попеременно: когда мало денег, из слитков чеканится монета, когда мало денежного металла, монета переплавляется обратно в слитки», - цитирует Маркс Дадли Норта, его работу 1691 года. Однако в случае бумажноденежного обращения такая естественная регуляция невозможна, и при превышении требуемой денежной массы происходит инфляция.

Развитие кредита ведёт к тому, что в закон денежного обращения необходимо внести коррективу, учитывающую функционирование денег как средства платежа. Из указанной функции, возникновение которой было связано с развитием товарного производства на достаточно высокой его ступени - и при этом развитие кредита знаменует собою новое усиление противоречия товарной природы, проявляющееся с чрезвычайной остротой в финансовых (кредитных) кризисах, - из этой функции возникают кредитные деньги, отличие которых от бумажных мы объяснили выше. «Кредитные деньги возникают непосредственно из функции денег как средства платежа, причём долговые обязательства за проданные товары [коммерческие векселя - К. Д.], в свою очередь, начинают обращаться, перенося долговые требования с одного лица на другое. С другой стороны, с расширением кредитного дела расширяется и функция денег как средства платежа. В качестве средства платежа деньги получают собственные формы существования, в которых они и находят себе место в сфере крупных торговых сделок, в то время как золотая и серебряная монета оттесняются преимущественно в сферу мелкой торговли».

В функции денег как средства платежа, так же как и в их функции средства обращения заключена возможность кризисов. Допустим, что капиталист А дал в кредит товар капиталисту Б, а тот - капиталисту В. Если этот последний разорится, то он не вернёт долг капиталисту Б, а тот - капиталисту А. По таким вот «цепочкам» разворачивается кризис неплатежей, который захватывает также и банковские учреждения. Банки не могут вернуть себе «ядовитые кредиты» и, в свою очередь, не могут возвратить деньги, взятые ими в долг у вкладчиков. Вкладчики же бросаются в панике снимать в банках свои денежки, обрушивая этим всю банковскую систему.

В основе кредитного кризиса, так или иначе, лежит кризис перепроизводства, но мощное развитие в наши дни кредитной системы приводит к тому, что наиболее остро кризис проявляется именно в сфере финансов. И возникает представление - ложное представление, будто это некий финансовый кризис, «оторванный» от сферы производства и вызванный не присущей капитализму тенденцией к периодическому перепроизводству товаров, а всего-навсего неправильной финансовой политикой государства, да ещё злоупотреблениями банкиров. Но это, конечно, совсем не так.

Более того, стремясь предотвратить перепроизводство товаров, современный капитализм активно «втуливает» их при помощи потребительского кредита. Однако сей механизм лишь на какое-то время оттягивает кризис перепроизводства, обостряя и отягощая его впоследствии. С особенной силой это проявилось во время кризиса 2008 года, когда в США «лопнул» долго «раздувавшийся» «ипотечный пузырь».

Функции средства платежа и средства образования сокровищ также связаны, причём эта вторая функция вследствие развития кредита модифицируется, обретает новое качество, присущее именно капитализму: «Развитие денег как средства платежа вызывает необходимость накоплять деньги перед сроком уплаты. В то время как собирание сокровищ, как самостоятельная форма обогащения, исчезает вместе с развитием буржуазного общества, оно, наоборот, растёт вместе с последним в форме накопления резервного фонда средств платежа».

Наконец, пятая, последняя функция денег: мировые деньги, то есть деньги как средство платежа во взаимоотношениях разных стран, причём данную функцию, по большому счёту, может выполнять единственно золото в слитках. «Выходя за пределы внутренней сферы обращения, деньги сбрасывают с себя приобретённые ими в этой сфере локальные формы масштаба цен - формы монеты, разменной монеты, знаков стоимости - и опять выступают в своей первоначальной форме слитков благородных металлов». «Всемирные деньги функционируют как всеобщее средство платежа, всеобщее покупательное средство и абсолютно общественная материализация богатства вообще (universal wealth). Функция платежа... преобладает». «Как для внутреннего обращения, так и для обращения на мировом рынке, каждая страна нуждается в известном резервном фонде. Следовательно, функции сокровища возникают частью из функции денег как средства обращения и средства платежа на внутреннем рынке, частью из их функции как всемирных денег. Для последней роли всегда требуется действительный денежный товар, золото и серебро во всей их телесности, вследствие чего Джемс Стюарт [английский экономист XVIII века, один из последних меркантилистов - К. Д.] характеризует золото и серебро в отличие от их локальных заместителей как money of the world*»*. Лишь извращение капиталистической денежной системы в наше время привело к тому, что доллар и некоторые другие валюты не только сделались «квази-мерой стоимости» и средством образования сокровищ, но и вытеснили золото из функции мировых денег - став благодаря этому средством грабежа народов.

Развитие денег во всех их функциях, в частности - накопления сокровищ, в которых воплощается богатство, ведёт к превращению денег в капитал, чему и будет посвящена следующая часть нашей работы. В общем, продолжение следует.