Проблема идеального и теория отражения

2017-04-24 Марина Бурик

Рассматривая превращения материального в идеальное, было бы методологически неправильно обойти молчанием теорию отражения. Теория эта не является, на наш взгляд, достаточно разработанной концепцией. Во время её появления она, по сути, была всего-навсего логическим допущением: «логично предположить, что вся материя обладает свойством, по существу родственным с ощущением (и мышлением - М.Б,), свойством отражения»1. И хотя это допущение логически выверено и опирается на серьёзную философскую материалистическую традицию, Ленин далее не развивал эту мысль в отношении материального отражения и ничего более подробного и содержательного по этой теме не сказал. Он говорил только о мышлении как о деятельном отражении, но не об отражении в природе.

Впрочем, любая новая серьёзная теория, на наш взгляд, является всего лишь одной или парочкой новых масштабных идеей, имеющих методологическое значение. Это позволяют по-другому видеть предмет, к которому теория относится. Далее в процессе развёртывания выясняется её место во всём теоретическом наследии, на которое она опирается, её отношение к другим идеям, существующим в качестве методологического принципа по отношению к своему предмету, к выводам, полученным с их помощью, к эмпирическому материалу. Последний, однако, тоже является идейно обработанным, потому даже имея дело с ним, новая методологическая идея всегда находится в критическом «возбуждении» по отношению к тому способу, которым он был добыт. Такое активное применение идеи и является «живой жизнью» той или иной теории.

Например, методологической идеей Марксовой критики политической экономии было утверждение, что наёмный работник продаёт не свой труд, а рабочую силу, стоимость которой меньше, чем стоимость, которая создаётся в результате потребления рабочей силы - в процессе труда. Маркс в «Капитале»2 постоянно ссылается на других политэкономов, отмечая, что другие важные идеи для понимания сущности капитализма были впервые высказаны тем или иным автором. Но авторство вышеупомянутой идеи принадлежит ему. И эта идея послужила той оптикой, через которую он был вынужден пересмотреть всю доселе существовавшую политическую экономию и взглянуть на экономическую жизнь современного ему общества, чтобы в конечном счёте открыть экономический закон его движения. А вместе с другой, не менее важной идеей того, что закон этот не от века дан и не «прописан» в так называемой «природе человека», а изменяется в результате деятельности людей, причём закономерно (диалектически-материалистическое понимание истории), стало возможным открыть и логику изменения закона, опираясь на методологическое достояние классической немецкой философии.

Так вот, идей, которые могут служить оптикой для рассмотрения материи в целом и отношения идеального к материальному, в принципе не так много. Самые общие из них соответствуют генеральным направлениям в решении основного вопроса философии. Более «специальные» теории так или иначе укладываются в логику развёртывания того или иного принципа. Это относится и к материалистической теории отражения.

Важно отметить, что при том, что идея отражения является всеобщей, то есть распространяется на материю в целом, причём не только на материю как целое, но и на все формы движения в частности, Ленин ничего не говорит о специфике отражения, характерной, например, для физической или химической формы движения материи.

Это не удивительно, так как своё заявление в работе «Материализм и эмпириокритицизм» он делал от имени философии, и не просто какой угодно философии, а от имени философии диалектического материализма. Такая философия, как мышление о мышлении, не может и не должна судить о специфике отражения в той или иной определённой форме движения материи. Тут Ленин вслед за Энгельсом отрицает претензии на состоятельность какой бы то ни было новейшей натурфилософии или мировой схематики и предоставляет эту задачу исключительно в ведение положительных наук. «Не может быть никакого сомнения в том, что Ленин, настаивая на понимании диалектики как логики и теории познания «современного материализма» и отметая с порога все разговоры о «всеобщих теориях бытия», отстаивал и подлинную суть позиции Энгельса, изложенной в «Анти-Дюринге», поскольку эту позицию позитивисты как раз и старались всячески фальсифицировать именно в духе «всеобщей теории бытия», чтобы затем противопоставить ей свою - «новую» - всеобщую теорию бытия, «новую» мировую схематику, соответствующую де новейшим достижениям науки»3, - отмечал в своё время Э.В. Ильенков. Сомнений-то нет, однако на эту сторону дела не лишне было обратить внимание и во времена Ильенкова и сейчас, учитывая, что состояние теоретической мысли в лучшую сторону не изменилось.

Что же касается отражения для биологической, химической и физической формы движения материи, то философия просто не может с помощью своих собственных средств изучать его и вообще изучать его специфику. Это уже вне компетенции философии и относится к предмету положительных наук. Потому по отношению к природе со стороны философии теория отражения может быть разработана только в самой общей форме, где зафиксировано то, что характерно для отражения вообще, а, если быть точнее, для процесса познания отражения.

Что касается наук о человеке и человеческом обществе, то каждая из них тоже имеет дело с отражением как характеристикой своего предмета, причём - не всегда с идеальным, находящимся в компетенции философии. И если отражение как общее свойство всей материи вовсе не очевидно, когда речь идёт о неорганической природе, то по отношению к обществу подвергать сомнению существование отражения можно только с позиций последовательного субъективного идеализма (но с последовательным субъективным идеализмом спорить бессмысленно). Для идеализма объективного и для материализма отражение, хотя бы в форме отражения внешнего мира в головах людей, или идеи во внешнем по отношению к ней мире через деятельность, - не просто факт, с которым не только нельзя не считаться, а факт, без понимания которого попытки что-либо понять в жизни общества заведомо обречены на неудачу.

Это говорит, в том числе, и в пользу того, что теория отражения в философии не может быть исчерпана упомянутым в самом начале общим логическим допущением. На то же обстоятельство указывает и то, что диалектика как логика и теория познания современного материализма вовсе ещё не «работает» здесь как теория познания, если она ограничивается тем, что просто выдвигает идею отражения как общего свойства всей материи.

Именно поэтому Ленин далее говорит о деятельном отражении, разворачивая мысль Маркса о том, что современный материализм должен рассматривать действительность чувственности как человеческую чувственную деятельность, практику - субъективно. Отражение, таким образом, оказывается деятельной способностью человека, моментом и условием существования деятельности как таковой. Причём речь здесь уже идёт не только об отражении в целом, а о появлении и «функционировании» мира идеального и представлении (тут представленное не синоним воображаемого, это слово следует понимать буквально) отражения вообще, как идеи.

Дальнейшую разработку теории отражения предпринял Тодор Павлов, скромно отмечая, что это была лишь попытка осмыслить отражение как таковое. На наш взгляд, попытка эта очень интересная и безусловно заслуживает самого пристального внимания. Хотя некоторые моменты могут показаться спорными, Павлов отмечает ряд важных моментов для понимания отражения, не допускающего ни редуцирования одних форм отражения к другим, ни противоположного распространения одного из видов отражения на материю в целом, подчёркивая, что оно качественно различно для каждой формы движения материи. Он так же подчёркивает, что человек как высшая форма движения материи всегда имеет дело со всеми специфическими формами отражения, всегда участвует в них. Именно поэтому он считает очень важным отделить мышление, то есть собственно-человеческую форму отражения от тех, которые характерны для человека не как для человека только, а как для природного существа. Этот момент, на наш взгляд, очень важен. На него же обращали внимание и советские психологи, разрабатывая теорию отражения применительно к предмету своей науки.

Бросается в глаза то, что книга Павлова 4, если так можно выразиться, гносеологична, то есть именно по теории познания. В заглавие основных разделов автор вынес следующие проблемы: «Единство материи и сознания», «Единство предмета и образа», «Единство теории и практики», «Единство философии и специальных наук», «Определение истины». Это, на наш взгляд, достоинство, а не недостаток его работы. Однако специальный разбор его работы следовало бы сделать в другом месте, впрочем, как и работ других авторов.

Здесь же хотелось бы только обозначить ряд важных для нас положений, связанных с методологическими возможностями теории отражения.

Человеческая практика способна сделать вещи, относящиеся к любой форме движения, материалом для отражения ИДЕАЛЬНОГО, а также сделать любую форму движения материи средством для идеального ОТРАЖЕНИЯ. Тем самым она включает в себя все виды отражения, а значит, включает их и в содержание мышления как своей собственной сознательной формы отражения. Но сознательное отражение само является лишь моментом идеальной стороны процесса, который в свою очередь не единственное отражение, находящееся в составе предметно-преобразующей практики.
Именно поэтому важно отделить идеальное от чисто материального отражения как свойства материи, родственного мышлению, но не тождественного ему, так как законы функционирования идеального иные. Они определяются исключительно способом бытия, деятельной социальной формой движения материи, а не тем, что есть общего у всех форм отражения (а значит, и форм движения материи) как таковых, и не физическими, химическими или биологическими свойствами отражения (которые снимаются, подчиняются социальным и т.д.). Тут следует принять во внимание замечание Павлова о том, что человеку присущи виды отражения, характерные для всех форм движения материи, поскольку он относится не только к социальному миру, но и является живым существом, состоящим из химических соединений и т.д. Социальная форма движения материи все эти стороны подчиняет себе и тем самым снимает, а снятие здесь означает специфический способ их сохранения. Родственность отражения во всех формах движения материи, в том числе проявляющаяся в материальной трудовой деятельности человека, где человек в природе как природная же сила делает вопрос идеального отражения более сложным, чем это может показаться на первый взгляд.
Тем более, что в родственности различных видов отражения и заключается основа путаница, например отождествление мышления с «деятельностью» компьютера. Современная компьютерная память, способы передачи информации и автоматические системы управления - это ведь тоже отражение, во всяком случае, именно это свойство материи положено в основу их работы. На этом пути людьми ещё многое будет освоено в самых различных областях. Но эти технологии являются реально абстрагированным в человеческой деятельности отражением как чисто материальным (не идеальным) процессом. И дела не меняет тот факт, что эти чисто материальные процессы могут служить, а могут и не служить материалом для процесса идеального. Они могут служить примерно так, как мрамор для статуи или краски для образа, создающегося на картине, как чернила и бумага, как материальное тело любого товара для представления стоимости. Но материал, в основу которого положено отражение - сам воплощающий отражение, служащий для выражения идеального, при этом остаётся самим собой - то есть чисто материальным. В этом смысле мы имеем дело с двойным в своей основе отражением - с выражением идеального в материальном отражении. Но это не меняет и не исключает принципиальной противоположности материального и идеального.
Таким образом теорию информации мы считаем просто не имеющей отношения к нашему предмету (а предмет этот всецело идеален), точно так же, как к нему не имеют отношения специальные знания в области электроники, схемотехники, робототехники и т.д. Все эти вещи относятся к предметам, которые являются внешними по отношению к идеальному и к способу его производства в данном общественном целом. Они, конечно, важны, но именно как условия, которые не входят в состав предмета и не являются самим предметом.
Имеющаяся (до сих пор не изжитая) путаница в данном вопросе обуславливается тем, что обыденной философией (главным образом) для учёных, пока ещё остаётся позитивизм, склонный не только класть последние достижения науки и техники в основу философии, но именно и абсолютизировать их, распространять за пределы того материала, на котором эти завоевания были достигнуты. Рассматривать всё в мире под углом зрения теории информации - это то же самое, что рассматривать под углом механики. Суть подхода одна и та же. Она заключается в игнорировании того, что делает этот предмет именно этим предметом (например, организм организмом, а не механизмом, идеальное и в частности мышление - мышлением, а не операциями по получению и обработке информации). Практика смешивания таких вещей очень опасна.
Однако освоение материального отражения, очевидно, создаёт новые условия для производства и функционирования идеального, делает богаче материал, попадающий в поле идеального, является условием создания новых форм коллективности в этой области. Ничего удивительного здесь нет, ветряная мельница и паровая машина тоже играли известную роль в развитии соответствующих форм коллективности. Однако коллективность и её технические условия - это совсем не одно и то же, и требует разного подхода к изучению, и уж тем более к их практическому освоению.
В общих чертах строгое разграничение материального и идеального, как это ни странно, учитывая то, что для субъективного идеализма нет ничего вне сознания, легло в основу идеализма вообще, как объективного так и субъективного. Ленин в «Материализме и эмпириокритицизме» не случайно обратил внимание на слова Беркли о том, что «холодное», «горячее», «мягкое», «твёрдое», цвет, вкус, и тому подобное - это «идеи» и потому они не могут существовать вне ума, воспринимающего их. Беркли в цитируемом Лениным сочинении подчёркивал, что нельзя говорить о существовании вещей без их отношения к тому, что их кто-либо воспринимает. А воспринимать здесь означает иметь в своём сознании определённый круг идей. Хорошо известно, что такой взгляд на мир является продолжением в определённом направлении взглядов представителей сенсуалистического материализма. Однако же в определённом отношении, при всей своей ошибочности он имеет свою одностороннюю долю правоты по отношению к такому материализму. Эта правота заключается только в одном: идеи и то, что вне идей - это не одно и то же. Это вещи совершенно разные, друг к другу не сводимые посредством установления простого соотношения. Для субъективного идеализма Беркли и Юма между идеями и чем-то вне их есть непроходимая пропасть. Она обоснована в соответствии с фундаментальным правилом формальной логики - законом тождества: А=А, идея всегда равна сама себе, то есть идее, а не чему-то другому. Таким образом, признание материального - это противоречие, а противоречие, как известно, в формальной логике является синонимом ошибки. Таким образом, субъективный идеализм является законнорожденным детищем формальной логики. Признать внешний мир и признавать идеальность идеального можно только допустив противоречие и поставив вопрос о тождестве мышления и бытия, учитывая их противоположность. Это было сделано представителями немецкого классического идеализма, в том числе и Фихте. У него «Я» - сознание, в котором существуют идеи, порождает «не Я», противопоставляет себе «не Я» - материальный мир, которому неоткуда взяться, кроме как из «Я». То есть А перестаёт быть равным А, и, как минимум, начинает включать в себя и «А» и «не А» («Я» и «не Я»), и поскольку «А» вместе с «не А» уже не есть «А», то ничего принципиально не изменится если просто написать «А есть не А». Не удивительно, что Фихте от субъективного идеализма движется к объективному. Та же самая логическая схема и у Гегеля, да и в любой концепции творения материального мира сознанием. Ведь последовательный и непротиворечивый субъективный идеализм, по большому счёту, не признаёт никакого творения, то есть появления из чего-то чего-то, что им не является, А всегда равно А. Для религиозного сознания, если оно опирается на ту же формальную логику, противоречивость творения является свидетельством того, что это - чудо, неподвластное разуму человека. Но это уже другой вопрос. Важно, что логическая схема, допускающаяся и основывающаяся на противоречивости, роднит философию лучших представителей объективного идеализма с материализмом Маркса. В отличие от материализма, опирающегося на формальную логику, который в согласии с нею не признаёт идеальность идеального, то есть что идеальное не есть материальное, в основе решения основного вопроса философии тут лежит логика, признающая противоречие. Тут тоже А есть не А. И этим схватывается движение, превращение, творение. Вот так и получилось, что загадку тождества мышления и бытия и Марксов материализм, и умный идеализм ищут в одном и том же - в творении. Только направленность этого творения другая, так как другой является ведущая, творящая сторона противоречия - материя. И таким образом ставится не только вопрос о её субъектности, как самой себя познающей. Именно таким образом: «Философы лишь различным образом объясняли мир; но дело заключается в том, чтобы изменить его». И вопрос этого тождества становится для марксизма вопросом бытия человека-творца как полномочного представителя материи, и вопросом о том, каким образом, то есть как он сам творит все идеи, которые появляются в его сознании, изменяя общественное бытие.
В свете теории отражения вопрос насчёт атрибутивности мышления может предстать следующим образом. Почему именно мышление, а не отражение вообще, является именно атрибутом, а не модусом субстанции? Мышление (правильнее, наверное, было бы сказать - идеальное вообще, а не только мышление) - характерно только для деятельного общественного субъекта, в то время как отражение в том или ином виде, с точки зрения теории отражения, характерно для всех форм движения материи. Так почему же тогда мы только один из видов рассматриваем не как модус, а именно как атрибут материи, да еще и в определении материи берём её как противоположность идеальному. То есть материя, получается, вся целиком противостоит всего лишь одному из видов характерного для неё свойства. Не является ли это непоследовательным материализмом? На это следует ответить, подчеркнув два важных момента. Первый связан с универсальностью идеального отражения, которое всю материю, все её модусы и атрибуты делает своим содержанием. Эта универсальность определяется универсальностью деятельности как способа бытия человека (для процесса вообще в отражении важно не только отражаемое, отражение и материал отражения, а и процессы опосредования). Более того, следует ещё раз отметить, что атрибутивность идеального заключается как раз в том, что любой модус материи является принципиально отражаемым в идеальном, и принципиально могущим быть материалом для отражения идеального (в той или иной степени более или менее пригодным, но любой, по мере освоения соответствующей формы движения материи и вхождения её самой в содержание идеального). Ни один из других видов отражения не выходит за пределы своей формы движения материи, а потому подчинён логике именно этой формы движения, а не логике материи вообще. Идеальное же определяется в конечном счёте материей вообще, а не просто является эпифеноменом социальной формы движения материи. В этом смысле М. Лифшиц был прав и, кстати, абсолютно согласен с Э. Ильенковым. Однако делать отсюда выводы об идеальном в органической и неорганической природе, и о том, что человек в своей деятельности только выявляет это идеальное - было бы неправильно. Идеальное - всецело продукт деятельности, оно не является ни продуктом, ни характеристикой низших по отношению к социальной форм движения материи. Идеальное - не продукт форм движения материи, а продукт их освоения.